Габриэль. Кира Монро

спальню и открываю дверь. Воздух здесь затхлый, влажный и жаркий, а работающий кондиционер едва освежал душную комнату. Я включаю свет, и передо мной открывается сцена: мужчина и женщина сидят в центре комнаты на стульях. Их спины прижаты друг к другу, руки связаны за спиной. Когда я подошёл, женщина застонала и потянулась, чтобы снять повязку с глаз.

      Её лицо было испачкано потеками туши от слёз и пота. Прежде чем начать, я вытащил кляп из её рта.

      – Пожалуйста, пожалуйста, – её голос дрожит, она старается сдержать эмоции. Я ценю её попытку сохранить контроль, а не впадать в истерику, как это обычно бывает в таких ситуациях.

      – Мисс Ловато, что для вас означает слово «Omertà»?

      Она склонила голову в знак молчания. Я продолжил: «Говорят, что среди мошенников и преступников нет чести. У русских есть то, чего не хватает нам, итальянцам. Когда их загоняют в угол, они остаются верными друг другу, но легко предадут подельника или партнёров. Редко, когда они выдают друг друга. В этом отношении мы могли бы кое-чему у них поучиться».

      – Клянусь, я ничего не говорила.

      Я снял очки и, пристально глядя на неё, сказал:

      – Третий прокол, мисс Ловато.

      Я вытащил пистолет, и Грассо передал мне глушитель. Она начала плакать.

      – Твоим первым проколом была кража у меня, – продолжил я.

      Она трясёт головой и начинает снова говорить, но я поднимаю руку, чтобы остановить её.

      – Я был готов закрыть на это глаза. Все совершают ошибки, в конце концов, но это привлекло мое внимание. Второй твой промах – арест и твои показания против семьи. – Я становлюсь прямо перед ней. – Ты должна была прийти ко мне первой. Веришь или нет, я всё ещё был готов дать тебе шанс объясниться. Но теперь ты соврала мне. Ты много чего наговорила. Много чего, мисс Ловато. Видишь ли, у меня есть человек внутри.

      Её глаза расширяются от шока.

      – Мне жаль… – её извинение прерывает глухой выстрел, и она обмякает в кресле. Тем временем мужчина с другой стороны дрожит, пытаясь освободиться от верёвок и крича сквозь кляп.

      – Не переживайте, судья Сент-Клэр, я за равное обращение. – Я снимаю с него повязку на глазах, а затем и кляп.

      – П-пожалуйста, вы совершаете о-ошибку, – лепечет он. Его лицо было покрыто синяками и порезами, полученных от Чиччо и Грассо.

      – Знаешь, кто я?

      Судья поднимает брови, внимательно меня рассматривая, и качает головой.

      – Вы кажетесь знакомым, но нет, извините, сэр, – извиняется он. – Если это из-за дела Фалько, то я был вынужден закрыть его. Я не знал, что этот ублюдок так сильно всё обострит и начнёт преследовать ребёнка. Я признаю, что наша система часто подводит жертв сексуальных преступлений.

      Имя Фалько привлекло моё внимание. Я посмотрел на Грассо и Чиччо, которые стояли по обе стороны от судьи. Они выглядели так же заинтересованными, как и я, когда слова судьи слетели с его губ.

      – Вы вели дело Джои Фалько?

      Он перестал всхлипывать и ответил:

      – Разве не об этом сейчас разговор?

      Ну, уже куда лучше.

      – Меня