Дожить до рассвета. Милана Абрамович

слез. Месть? Нет, ни в коем случае. Всего лишь стечение обстоятельств. Выкинь это из головы. Да, брось в костер. Сожги раз и навсегда. Пусть горит. Гори же, ночь. Гори, гори ярким пламенем. Сожги этот уголь, все до самой последней звёздочки. Оставь только пепел. Да, пепелище не тронь. Позже из него возродиться новый мир. Мир, который мы снова предадим огню, чуть только он окрепнет и встанет на ноги. Ибо ничто не вечно, кроме пламени, сжигающего само себя изнутри. Нет, нельзя давать ему столько свободы. Он убьет все живое, все, ради чего горел и дарил тепло. Убьет мир, где родился и умрет сам. Нельзя уничтожить все под корень. Останется только пустота. Из пустоты нельзя создать новую вселенную. Да, нужно уничтожить. Нужно стереть все, что мешало расти, всколыхнуть пыль и превратить ее в искры вечного огня, чтобы больше не ступать по ошибкам, крови, грязи. Чистый, горячий, светлый путь. Гори. Вейся в алом танце на сером пепле прошлых дней. Гори. Нет, одумайся. Дай щепкам тлеть. Дай дыму дойти до небес, и они услышат. Дым стелется по земле и гарь окутала ее. Что делать? Что я могу сделать?

      – Лили! Ли-ли! Подъем!

      – Кот, пусти, ты ее душишь.

      – Вставай, страна огромная!

      – Так, разошлись. Принесите воду.

      По векам забегала жирная точка света. Спустя пару усиленных морганий вокруг нее прорезались очертания телефона, пальцев, а следом и лица Константина Сергеевича. На лбу чувствовалось что-то мокрое. По ушам и шее ползали холодные капли, а в горле точно драли овощной теркой. Я кашлянула и сморщилась.

      Константин убрал фонарик и велел принести новую тряпку. Рома подал бутылку кваса. Продолжая, как дурочка, хлопать глазами, я села, прислонившись спиной к мягкому ковру на стене, и в растерянности оглядела комнату. Катя прогнала всех посторонних и как раз захлопнула дверь за последним из зевак. Петя бинтовал руку, сидя за кухонным столом, заваленным бумажными стаканчиками, посреди которых покоилась коробка с лекарствами. Рома подсел ко мне на кровать, откручивая крышку. Пара глотков и щеки немного остыли, голос и разум потихоньку возвращались на пост.

      – Что…ик! Кхм, – спросила я, прикрыв рот кулаком.

      – Ты в обморок ляснулась, – пояснил Рома.

      – Что-то пошло не так?

      – Все, – буркнул Петя. Перекусил бинт, спрятал кончик повязки и поднял глаза на меня: – Ты хоть загадала что-нибудь?

      – А надо было?

      – Ясно, – бросил он, закрывая аптечку.

      – Вот чего ты сейчас психуешь? – накинулась на него Катя, отжимая новую тряпку. – Сам, главное, накосячил, а теперь огрызается.

      – Кот, – перебил Рома, – у тебя опять октябрьская революция под носом.

      Катя утерла кровь над губой и встряхнула волосами. Петя, не глядя на нее, подтолкнул аптечку к краю стола.

      – Ниче я не психую. Просто надо было, типа, не тупить, а нормально с корнем выдернуть, чтобы он не вспыхнул и суеты не навел. Или тварь эту палкой по башке лупануть, а не стоять, типа, как дура.

      Катя хлестнула его тряпкой по спине. Рома подорвался с места.

      – Народ-народ! –