Разыскивается миллионер без вредных привычек. Ирина Шайлина

дверь позвонили.

      – Ой, кто бы это мог быть? – притворно удивилась мама и порхнула в прихожую, открывать.

      Мне даже голову ломать не нужно было – пока мама отвлекала меня едой и щебетом, папа позвонил Стасу. Тот вошёл на кухню, глянул на меня мельком. Такой привычный, родной уже. Не знаю, любила ли я его, но за четыре года… привыкла. Если бы не Светочка в нашей постели, я бы наверняка так и была замужем. Может, беременна бы уже была… Я снова вздохнула.

      – Привет.

      Стас склонился, хотел привычно чмокнуть меня в губы, но я увернулась, поцелуй пришёлся куда-то в висок. Он хмыкнул – тоже не верил, что меня надолго хватит. Может быть, я и продолжала в деревне жить из одного лишь упорства, чтобы доказать, что смогу. Что не беспомощна.

      – Привет.

      – Как твои собачки?

      – Живы-здоровы.

      Стас снова хмыкнул. Руки помыл, сел напротив меня за стол. Кухня сразу показалась такой маленькой. Мама захлопотала, на столе появились и борщ, и рыба, и пирожки, и курица… Стас ел с аппетитом – ещё бы, с утра на работе. Я скучала и старалась на него не смотреть.

      – Мам, – поднялась я. – Я пойду. Мне ещё Маркиза кормить. Это кот. Одноглазый.

      Стас отодвинул тарелку с недоеденным борщом.

      – Я отвезу.

      – Не стоит.

      – Брось, мне на машине двадцать минут, а у тебя сумки тяжёлые.

      Он кивнул на пакет, который мама, как я подозревала уже, специально забила под завязку. Я схватила его и прижала к груди, как любимое дитя – не отдам. Понимаю, ребячество. Но если уступлю раз, то просто сломаюсь. Вернусь в его квартиру и в свой брак, буду улыбаться Светочке, сталкиваясь в подъезде, буду снова жить на всем готовом и не тужить. Не могу… слишком легко. Слишком велик соблазн.

      Так мы и стояли – я с пакетом, упрямая и гордая, Стас напротив. Он приметил мою сумочку, скромно лежавшую на стуле, схватил. Перехватить я не сумела, разозлилась, дернула сумку на себя. Он отпускать не хотел. И было бы смешно, если бы из сумки пакет не вывалился, а из него – белье. Красивой кружевной невесомой горкой на мамин стол.

      – Это что? – спросил тихо Стас и трусы мои новые поднял, удерживая брезгливо самыми кончиками пальцев. – Это что, я спрашиваю?

      – Моё белье, – гордо ответила я.

      И краской залилась. Мама покраснела и отвела взгляд. Потом мне нотации будет читать. Папа тоже пришёл, стоит в дверях. Наверняка негодует. Господи, позорище какое. А Стас… буквально наливался кровью.

      – С каких… с каких пор…

      – Я имею право на личную жизнь! – вскрикнула я, отобрала трусы, сумку, которую он отдал безропотно. Собрала белье со стола. – Я свободная женщина!

      – Ты моя жена! – буквально проревел он.

      Ужасно, но я чувствовала себя виноватой. Готовой сломаться. Поэтому просто сбежала. Уже на остановке поняла, что так и прижимаю к груди сумку с едой, в кулаке – трусы зажаты. Ужасно плакать хотелось.

      Подошедший автобус не шёл до Покровки, мне пришлось бы идти пешком, но стоять здесь я боялась – вдруг Стас догонит? Поэтому