Великий и Ужасный – 1. Евгений Капба

не поверю! Тут, похоже, на подобные мелочи блюстителям закона откровенно наплевать. Но реагировать на стук было нужно, потому что долбежка в дверь не прекращалась.

      – Полиция! Откройте! Это обязательная регистрация черных уруков, вы подписывали бумаги! Мы выбьем дверь и депортируем вас… – Куда они могли «нас» депортировать, за дверью явно задумались.

      И это тоже стоило запомнить.

      – Иду, иду! Спал я! – пришлось проорать в ответ. – Не ломитесь, сейчас открою!

      Замок накануне ломали дважды, так что дверь была заперта на обычную щеколду – открыть ее много времени не заняло.

      – Р-р-разрешите?! – В дверь шагнул высокий седой человек в явно видавшем виды, но чистом и выглаженном синем мундире.

      Какой, однако, примечательный персонаж! Во-первых, он был первым пожилым мужчиной, которого я тут увидал. Во-вторых – полицейский совершенно точно являлся киборгом! Ну, вот как обычно представляют себе киборга? Наполовину человек (или не человек), наполовину – робот. Таким он и был: вместо левой ладони из рукава высовывался сверкающий хромом протез – явно самого высокого качества, в левой глазнице подмигивала зеленым огоньком некая приспособа типа монокуляра, тут же от виска и до затылка располагались импланты – несколько штук, разного размера, тоже – хромированные.

      Похоже, этот служака гордился своими искусственными деталями, даже начищал их – точно так же, как пуговицы на мундире, пряжку ремня и медаль на груди. «Za vzyatie Karash-Severina» – прочитал я. Караш-Северин – это вообще где? И что это такое?

      – Вахмистр Перепелка, – с явным чувством собственной важности представился киборг и пригладил хромированной рукой пышные усы.

      У них тут, похоже, мода такая у служивых – усы носить! Ну, стильно смотрится, да. Антуражненько. Как будто в фильм про белогвардейцев попал. Но усы усами, а другой рукой вахмистр Перепелка продемонстрировал мне значок со всё тем же двуглавым орлом и надписью «Municipal’naya policiya San-Sebast’yana».

      – Очень приятно, – сказал я. – Бабай…

      – Бабай? – удивился он, извлек из кожаного футляра на поясе плоский, тонюсенький планшет и потыкал в него пальцем – мясистым, не хромированным. – Та-а-ак… Тут у меня что записано? Садзынар Резчик и Сархан, ученик. Два представителя народа урук-хай, вид на жительство оформлен в муниципалитете Сан-Себастьяна… Ага, месяц назад. А ты у нас кто?

      – Бабай Сархан, – тут же сориентировался я. – Ученик.

      В голове неприятно кольнуло – Сархан обозначало не что иное, как полукровка. С наречия урук-хай на русский это слово можно перевести и по-другому: выродок, дворняга, неполноценный, даже – имбецил.

      – А! Это вы! Почему тогда личное имя в базе не значится? Хотя – мне похер на ваши орочьи заморочки. Сейчас и запишу, – бормотал в усы вахмистр Перепелка, который прохаживался по комнате и разве что не обнюхивал всё кругом. – Но в прошлый мой визит вы в углу сидели, помалкивали. А теперь… А теперь, я смотрю, тут многое изменилось? У вас были проблемы?

      – У нас были проблемы.