Гридень 3. Экспансия. Валерий Гуров

меня плотным кольцом, боярские псы, не жалея лупят по мне. Приходится уйти в глухую защиту, периодически нанося удары. Вот одному из вояк бью по ступне, другой пытается взять меня за ворот, но я подбиваю его руку и наношу удар локтем в голову.

      – Бам, – глухой звук от попадания кулаком в мой череп предвещает отказ от атакующих действий.

      Удары сыплются один за другим, но я уже лег на пол и скрючился, прикрывая жизненно важные органы и лицо.

      – Достаточно! – слышу удовлетворенный голос одного из псов. – А то так и забьем до смерти.

      – Ишь ты, ушлый какой, – возмущается еще один.

      – Все? Закончили танцы? Могу встать? – говорю уже я.

      Не так все весело, чтобы шутить, но противнику не стоит знать, что у меня болят ребра, которые, скорее всего, поломаны или с трещинами, часть их, конечно, но даже дышать болезненно. Но такое проходили и не раз, перетерплю.

      Встаю и с удовлетворением смотрю, что четыре из восьми боярских прихвостней лежат или сидят, скорчившись от боли. Немного не дожал. Еще бы одного выключил бы из боя, так остальные и посыпались, растерялись точно.

      – Заговоренный, ты? – спросил, видимо, старший в этой стае, рассматривая меня.

      – А вы что за воины, что десятком на одного отрока полезли? Знайте, кабы нужно было вас убивать, но не жалел, рвал бы, но убил. Выживите в бою, чтобы после умереть от моей руки, – сказал я, злостно рассматривая своих обидчиков.

      Один, на вид самый молодой из восьмерки, рванул было вновь попытать счастье в драке со мной, но его остановили.

      – Боярин сказал, только чуть помять, – напомнил всем старший воин.

      «И когда уже начнет действовать Угрюм?» – подумал я.

      Говорят, что мысли материализовываются? Я в это уже почти верю.

      – Тревога! Предательство! – начали орать вокруг. – Всем к воротам!

      В горнице были окна, если прямоугольные вырезанные внутри стен дырки можно так гордо называть. Но оттуда доносились выкрики и даже какая-то энергетика от паники и растерянности, что начала царить в Кучково. Зря так кричат. Сейчас воины надумают в своих головах черти знает что. Что тут сотни предателей, несмотря на то, что в крепости всего-то меньше четырех сотен защитников осталось… Даже меньше должно быть, старший же сын боярина, взял вроде бы немало воинов.

      Мои охранники явно растерялись. Не было бы ноющей боли в боку, так и посмеялся бы с того, как все восемь псов начали метаться в разные стороны: то к двери, то посмотрят на меня и остолбенеют, опять к выходу, назад. И все это с шальными и выпученными глазами. С одной стороны, они же должны бежать на выручку своим со-ратниками, сражаться. А здесь я такой, отвлекаю аж восемь бойцов.

      Что это для меня означает? Да то, что и мне нужно действовать.

      – К боярину меня ведите! Я знаю, кто предал, мне говорить с ним нужно, – начал настаивать я, еще больше смущая и практически вгоняя в панику воинов.

      – Что ты знаешь? – спросил старший среди псов.

      – Нынче же сотня восстала из