Семь жизней одного меня. Студент. Геннадий Вениаминович Кумохин

идеях, на основании которых они создавались.

      Мне было трудно уследить за аргументами спорщиков, которые ссылались на работы неизвестных мне художников и авторов работ о теории живописи. Чаще других звучали имена: Моне, Гоген, Ван-Гог, Сезанн, непривычные названия: импрессионизм и постимпрессионизм. А также автора книг – Ревальда.

      Усталый, но до крайности заинтригованный вернулся я в общежитие, решив разобраться в хитросплетениях аргументов самостоятельно. При первой же возможности я отправился в Ленинку и заказал книгу Джона Ревальда «История импрессионизма».

      Книга настолько захватила меня, что я прочел ее от корки до корки, потом отправился в Пушкинский музей, для того, чтобы посмотреть только на эти картины. Итогом этой экскурсии явилось то, что я влюбился в живопись импрессионистов. В известном смысле у меня буквально открылись глаза на окружающий мир.

      И до того неравнодушный к природе, я учился как бы заново ее видеть, и это приносило мне большую радость.

      Я купил в Пушкинском музее абонемент на пару самых интересных циклов лекций о французской живописи. Некоторые из лекций читала, как мне кажется, сама Ирина Антонова.

      А еще я приобрел абонемент в Малый зал Консерватории на цикл популярной классической музыки, с вступительным словом на который выходила еще молодая Светлана Виноградова.

      И абонемент на балкон в Концертный зал Чайковского, по-моему, на цикл органной музыки.

      Так я начал свою студенческую жизнь.

      Первая сессия

      Первые месяцы учебы в институте пролетели почти незаметно, а когда начались зачеты, мы всем своим нутром почувствовали приближение грозной экзаменационной сессии, которая для некоторых из нас должна была стать последней в этом институте.

      Начало экзамена по математическому анализу, первого в моей студенческой жизни, казалось, не предвещало ничего плохого. Я бодро вытянул билет и сел за третий или четвертый стол готовиться. Правда, мне несколько мешали тетрадные листы, которые сунул мне кто-то перед самой дверью в аудиторию, очевидно из самых добрых побуждений. Я до сих пор ни разу не пользовался шпаргалками, и не собирался делать это и сейчас, поэтому я вынул листки и сунул их в открытый ящик стола.

      Скоро ответы на билет были готовы и, дожидаясь своей очереди, я от нечего делать стал смотреть по сторонам. Передо мной сидел Саша Цыкин, маленький тихий парнишка. Я с интересом наблюдал, как он умудрялся перелистывать листы конспекта правой ногой, в то время, как сам конспект лежал у него на левой. В конце концов он его уронил. Наш преподаватель быстро подошел к нему, поднял конспект и, не сказав ни слова, отдал ему зачетку «неуд».

      Затем он подошел ко мне и вынул листки их моего стола:

      – Это что такое?

      Я сказал правду:

      – Это я случайно взял листки, но они не по моему билету!

      – Да? Нет, именно, по-вашему!

      Я не поверил своим глазам, увидев, что это был конспект, действительно, по моему