Гомоза. Владислав Несветаев

крикнул он, увидев, как Гомозин стал сразу же стал отстёгивать ошейник. – Дай огород закрою.

      И старик, медленно подойдя к сетчатой калитке, щёлкнул задвижкой.

      – Пускай!

      Егор Дмитриевич отстегнул ошейник, и Зина, тут же высунув язык, побежала кругами по участку, как скаковая лошадь. Со рта её в разные стороны летели слюни; от встречного ветра щёки надувались, и казалось, что она улыбается. Собака подбежала к Николаю Ивановичу, пару раз лизнула его ботинок и побежала дальше.

      – Пойдём хоть участок посмотришь, – пригласил Гомозина Николай Иванович, разулыбавшийся от поведения собаки.

      Участок был большим и делился на две части. У самого входа, прислонясь к забору, стоял дом. Вход в него вёл через сени – светлые, застеклённые рамой с мелким членением. Это небольшое помещение использовалось в качестве прихожей, но было завалено продовольственными запасами, прикрытыми плотной пеленой одеял. К сеням была приколочена Зинина будка. От дома к уличному туалету тянулся металлический прут, к которому была приделана собачья цепь, чтобы Зина могла себя относительно свободно чувствовать. Зона её жизни была полностью ограничена заборами и застройкой. Слева от входа на участок до самой бани тянулся дом, справа были свинарник, курятник и туалет, а спереди – собственно баня. Баня была чёрная и представляла собой поистине интересное архитектурное сооружение. Посреди здания был проделан проход к огороду, дополнительно защищённому от Зины плетённым из железных прутьев забором. Слева, в стене этого, можно сказать, коридора была проделана дверь в нужник – в саму парилку же предбанником вела дверь в правой стене «коридора». Кто и зачем создал такое странное сооружение, ни Гомозин, ни Николай Иванович не знали, но оба отмечали его оригинальность и неудобность. Дальше – огород. Справа и слева он был отделён от соседей высоким деревянным забором, так что пролезть было невозможно. Ровные грядки тянулись вниз с холма метров двадцать и упирались в другой забор. Слева внизу под яблоней стоял старый сарай, крышу на котором предстояло перекрывать. Справа, перед самыми огородами, было подобие летней кухни. По факту это были стол со стульями и мангал, спрятанные под деревянным навесом, который тянулся от бани до двух крепких деревянных столбиков.

      Дом представлял собой старую деревенскую избу из досок с красивыми резными ставнями и облупленной краской. После сеней сразу начиналась светлая кухня с минимумом мебели, печкой и стенами, выкрашенными в голубой. Из кухни в коридор вела «дверь» из тюля. В небольшом коридоре, в свою очередь, было ещё две таких двери в комнаты – спальню и гостиную, толком ничем друг от друга не отличавшиеся. В конце коридора была почти вертикальная лестница, ведшая на второй этаж. Он был ниже и по планировке копировал первый, но не включал в себя кухонное помещение (при его строительстве возникла проблема с печной трубой). Зачем они с Лидией Тимофеевной надстроили второй этаж, Николай Иванович объяснить не мог и только говорил, что «фундамент у дома крепкий».

      В целом дом, чуть не весь сделанный из стекла, был очень светлым и уютным. Ничто тут не