Бывшие. Папа для Оливки. Николь Келлер

глазами, роняют челюсти на стол.

      Даша – моя самая близкая подруга и по совместительству крестная моей Оливки. Мы с ней ходили в одну группу садика, подрались в первый же день из-за куклы, а потом стали не разлей вода и дружим вот уже…в общем, очень много и долго дружим.

      Даша, она очень эффектная. Светлые, длинные волосы, пухлые от природы губы, «татарские» скулы и пронзительный голубой, как чистое небо, взгляд. Все это дополняется высокой фигурой, упругой соблазнительной грудью и округлыми бедрами. Сколько себя помню, парни и мужчины за ней оборачиваются толпами.

      Вот только Даша их не замечает совершенно. Ее сердце вот уже десять лет занято мужем. Они поженились, будучи студентами и успели многого достичь вместе. Я горжусь и восхищаюсь их семьей. Они для меня эталон, флагман, на который я всегда ориентируюсь.

      – Я вчера встретилась с отцом Оливки.

      Даша замирает. От удивления перестает даже жевать свой торт. С трудом сглатывает и скашивает взгляд на Оливку, которая с особым удовольствием уплетает свои любимые макароны. Заметив на себе заинтересованный взгляд обожаемой крестной, дочь широко улыбается и протягивает ложку, чтобы поделиться любимым блюдом.

      – Спасибо большое, солнышко, – голос подруги растерянный и сиплый. Как будто она резко подхватила простуду. – А ты уверена, что это был он? Столько лет прошло…

      – Я видела Клима как тебя сейчас.

      Даша давится кофе. Наша заботливая девочка тянется, чтобы похлопать ее по спине, как обычно делаю я, если у Оливки застревает что-то в горле.

      – Где?!

      – Он на днях приходил ко мне на прием. С женой. Они ждут ребенка, – как гвозди в собственный гроб вколачиваю слова.

      – Оливушка, закрой уши, детка. Тетя Даша сейчас будет ругаться, – бормочет подруга. Под веселое хихиканье дочери накрывает ладонями ее уши и смачно матерится.

      Выпустив пар, она громко выдыхает. Прикрывает на миг глаза и через несколько секунд возвращает ко мне острый, как бритва, и решительный взгляд.

      – Ты собираешься ему рассказать об Оливке?

      – Нет, – веду плечом и, закусив губу, отворачиваюсь к окну. Даша очень проницательна и знает меня тысячу лет, она сразу все прочтет по глазам.

      И в миллионный раз я в этом убеждаюсь.

      Крестная моей дочери барабанит пальцами по столу и выпаливает:

      – Погоди-ка…А он вообще узнал тебя? Вспомнил?

      – Не думаю. Он разглядывал меня, конечно… Но не думаю, что вспомнил, где и когда мы встречались. У кобелей так бывает, знаешь ли, – поджимаю губы, чтобы ругательства похлеще не сорвались с языка.

      Перед глазами снова всплывают грязные кадры из прошлого, и я морщусь, как будто меня стошнит прямо на стол. Именно поэтому я и не сказала бы ему о дочери, даже если бы этот чудак на букву «М» меня вспомнил.

      Лицо Даши чернеет буквально за считанные секунды. Глаза мечут молнии, а пухлые губки бантиком сжимаются в жесткую линию.

      – Оливка, душа моя, – обманчиво ласково тянет крестная. – Тетя Даша сейчас опять прикроет тебе ушки. Потому что не может сдержаться.

      Подруга