Нити судьбы. Анастасия Романовская

уг сливалось в серую тень. Что за этими бревенчатыми стенами, потемневшими от времени? Мне было безразлично. Всё не важно. Важна только нить.

      Внезапно уха коснулся стон. Чуждый этому месту звук раздражающе прошёлся по границе сознания. Указательный палец наткнулся на острие веретена, я дёрнула рукой, и веретено упало на пол. Нить оборвалась и погасла.

      Резкая боль развеяла странный туман в голове. Растерянно, я огляделась вокруг, но новый стон переключил всё внимание на себя. Пару мгновений мне понадобилось, чтобы понять-звук доносится снаружи.

      Поднявшись со скамьи, я чуть не уселась обратно. Ноги после долгого сидения не слушались, и, чтобы не упасть, мне пришлось держаться руками за стену. В полумраке, осторожно шагая и придерживаясь руками за мебель, я добралась до двери. Деревянное полотно как будто вросло в стену и поддалось только с третьего раза. Наконец дверь распахнулась, и холодный ветер ворвался в дом.

      Я оглядела крыльцо: на ступеньках лежал ребёнок, мальчик в рваной одежде. Его колотила дрожь. Покрытый грязью вперемешку с кровью, он рвано дышал, изредка издавая слабые стоны.

      Нужно было затащить его внутрь. Встав на колени я попыталась втянуть его за одежду. Почувствовав чужое прикосновение мальчик вздрогнул и открыл глаза. Страх на его лице сменился надеждой, как только он увидел меня. Тратя последние силы, с моей помощью он перевалился за порог и потерял сознание.

      Закрыв дверь, в темноте на ощупь я добралась до стола. Нащупав подсвечник, уверенно щёлкнула пальцами, и фитиль загорелся ярким огнём.

      Вспыхнувшее удивление ушло на задний план, всё потом, сейчас главное ребёнок. Знания, что нужно делать возникли в моей голове друг за другом. Растопив печь, я согрела на ней воду, стоящую рядом в большой бочке. Лежащую в сундуке простынь порвала на ленты. Подтянув мальчика ближе к печи, я сняла с него одежду и начала обтирать тёплой водой.

      Теперь я могла рассмотреть его раны: две с рваными краями на бедре и боку,и один глубокий порез на груди. Не успела я подумать, что теперь делать, как внутри меня вспыхнула странная энергия, она теплом собралась в груди и потекла к рукам. Вокруг кистей начали мерцать яркие нити света. Инстинктивно я сплела их в светящуюся сеть и поднесла её к телу, и свет, тонкой паутинкой опустившись на раны, стянул их края.

      Закончив с ранами и наложив повязки, я переложила мальчика поближе к теплу и укутала одеялом. Ну вроде всё. Хотя, в сундуке были травы, нужный отвар сейчас бы не помешал.

      Тело словно обладало своей памятью. Рука уверенно вытащила несколько пучков разных трав, и, отщипывая где 2-3 веточки, а где всего лишь листик, я сложила их в глиняный горшок. Залив горячей водой,оставила настаиваться на шестке. В оставшейся воде постирала изодранную одежду и разложила на печи. Закончив, я невольно стала рассматривать гостя.

      Худой мальчишка. На вскидку лет 10-12. Тёмные волнистые волосы, бледное лицо, красивые, правильные черты лица. В левом ухе золотая серьга с рубином. Тонкий, словно живой лист с каплей крови. Что-то неуловимо знакомое было в ней. Но как я ни старалась вспомнить, ничего не промелькнуло в моей голове. Ладно, оставим. Похоже мальчик из знатных. И как же он здесь оказался? Здесь….А здесь – это где? Я задумалась и поняла, что не могу вспомнить, что это за место, что вообще за стенами этого дома. И самым шокирующим стало осознание того, что я не помню, кто я такая. От неприятных открытий меня отвлекло ощущение чужого внимания. Повернувшись, я встретилась взглядом с глазами моего гостя. На пару секунд залюбовалась их цветом – изумрудно-зеленым с золотистыми искорками, и подошла, чтобы дать уже настоявшийся отвар.

      – Что это? – кивнул мальчик на кружку

      – Травы, они обезболят и прибавят сил.

      Не сводя с меня настороженного взгляда, он жадно выпил всё до дна, после чего провалился в сон.

      Пока он спал, я решила заштопать подсохшую на горячей печи одежду. Ниток нигде не нашлось, и я вспомнила про веретено. Достав его из-под лавки, я стала отматывать нить необходимой мне длины. Зашивая дыры, я думала о том, что заплатки золотого цвета выглядят странно и скорее всего будут вызывать вопросы. Но как только я оборвала последний узелок, нити потускнели, став невзрачного серо-коричневого цвета. Остаток нити, стоило мне его только поднести к веретену, тут же слился с остальной пряжей. Странно, но почему-то это не удивляет меня, так и должно быть.

      – Хозяйка, – раздался тихий голос, – можно ли воды.

      Настороженность ушла из его взгляда. Он уже спокойно принял питьё и не торопясь выпил всю кружку.

      – Попробуй сесть.

      Отвар уже должен был подействовать, да и края раны, я это чувствовала, уже начали срастаться.

      Мальчик попробовал пошевелиться и с удивлением отметил, что чувствует себя намного лучше. Он уселся на полу, расслабился, прислонившись к теплому боку печи, и обвел взглядом небольшую комнатку.

      – Я Дирк, а вы кто?

      Возникла небольшая пауза.

      Кто я? Хм, а стоит ли говорить о своих проблемах с памятью незнакомому человеку, хоть и ребёнку? Но надо хотя бы имя сказать.