Семь жизней одного меня. Юность. Геннадий Вениаминович Кумохин

жуткая тишина.

      – Встань! – я медленно поднялся.

      – Говори! – я молчал.

      Тут учительница увидела, что ученик, которого она даже и всерьез не воспринимала, рассчитывая устроить показательный эксперимент с признанием, очной ставкой и мало ли чем еще, этот хлюпик, этот «маменькин сынок», – он улыбался!

      Я сам не знаю, как это у меня получилось. Ведь до сих пор я никогда не спорил с учителями. Да, честно говоря, у меня и поводов не было.

      Я хорошо учился, никогда не нарушал дисциплину, был тихим, послушным мальчиком.

      Но эта красивая женщина требовала от меня невозможного – предательства.

      И тогда с Мирой Израилевной случилась истерика.

      Она бегала по классу, выкрикивая не очень связные слова, лицо у нее пошло красными пятнами и сделалось совсем некрасивым. А я продолжал стоять, и на лице у меня, как приклеенная, красовалась совершенно неуместная улыбка.

      Урок был сорван.

      Я оделся и отправился через весь Верх в столовую на Приморской улице, куда мама устроилась в буфет. Здесь я обедал по рабочим дням.

      Я еще не успел и первого доесть, как в столовую буквально ворвалась Мира.

      Она отозвала маму, которая до этого сидела рядом со мной в виду отсутствия покупателей. Они довольно долго разговаривали в другом конце зала, так что мне ничего не было слышно.

      Вот это номер! Неожиданности буквально преследовали меня в тот день. Я и не подозревал, что Мира знакома с мамой. Это было неприятно, тем более в такой ситуации.

      Поговорив несколько минут на повышенных тонах, Мира ушла, явно раздосадованная.

      Когда мама подошла ко мне, я ожидал выяснения отношений, но она все отлично поняла.

      – Я познакомилась с твоей учительницей, когда лежала в больнице, – сказала мама, – мне показалось, что она очень хорошая женщина, но видно, я ошиблась.

      – А чего она хотела от тебя?

      – Того же, что и от тебя, но я сказала, что у нас в семье не любят предателей, – сказала мама с неожиданной твердостью.

      Нечего и говорить, как я был признателен за эту поддержку, но к этому эпизоду мы больше с ней никогда не возвращались.

      Другой вопрос не оставлял меня и когда я в школе так по-дурацки улыбался, и пока пробирался по продуваемым холодным ветром пустынным улицам.

      Кто сообщил Мире?

      Я снова и снова перебирал в памяти события прошедшего дня. Вот моя одноклассница Лиля приглашает меня прийти вечером к ней домой на вечеринку. Будут ребята и девчонки из нашего класса. Вот я заявился, но оказалось, к ней приехала родственница, и вместо вечеринки мы прогуливаемся по вечернему городу: две девушки и трое ребят.

      Ветер раскачивает фонари на растяжках столбов.

      Холодно.

      Вот отчаянный хулиган Вовка Шемякин пообещал принести что-нибудь «для сугрева» и пришел из гастронома с бутылкой дешевого портвейна «три сапога» – 777.

      – Кто будет пить из горла?

      Девчонки Лиля и Мила отворачиваются – нет.

      Я тоже отказываюсь.

      – Ну ладно. Нам больше достанется.

      Закадычные