Лютовой. Валентина Георгиевна Панина

слово верное, сильное, нерушимое! Да будет так во веки веков!

      И быть тебе отныне старой, немощной и горбатой, – он повернулся и пошёл к выходу.

      – Горазд! Не губи! Отмени заклятье или лучше убей меня!

      Ведьмак обернулся в дверях, хмыкнув:

      – Некада мне, старая, как токо изловлю выпущенного тобой духа, сама сдохнешь.

      Он перешагнул порог, осмотрелся, вздохнул полной грудью и подумал: «Лес большой, где его искать? Ладноть, не впервой, найду! Ну, старая, как ты мне надоела со своей придурью!» – проворчал Ведьмак и широко зашагал в лес.

      ***

      Когда Лютовой встал на ноги и стал уже выходить из терема во двор, Загляда пришла к княгине.

      – Матушка княгиня, дозволь слово молвить? – Загляда стояла в ложнице княгини, а сама Радослава пристроившись на стуле у окна, была занята вышивкой.

      – Говори, Загляда, чё ты хошь? Я готова для тебя чё угодно сделать, за то, что ты вылечила мово сына.

      – Матушка‒княгиня, кудесник Горазд Измирович, звал меня на обучение к себе, молвил, что у меня есть магически способности, которы надобно развивать, и он научит, как енто делать. Отпусти, матушка, на ученье к кудеснику. А я, када тебе понадоблюсь, сразу прибегу.

      – А, как я смогу тебя вызвать, када понадобишься?

      – У меня ворон есть, выйдешь на крыльцо покричишь его, он прилетит, напишешь записку, привяжешь к ноге, он принесёт мне бересту, и я прибегу.

      – Ладно, беги, токо не забудь оставить свово ворона. Как его звать то?

      – Варяг. Такой же разоритель и тать, прости Матушка Макошь!

      – Ты енто сурьёзно? Он всё понимат?

      – Понимат, матушка-княгиня, иной раз дажеть спорит со мной.

      – Он говорить умеет?

      – Умеет, токо чаще всего ругается, как возница.

      Загляда пришла в свою клеть, взяла краюху хлеба, вышла во двор и пошла мимо сенника, конюшни, поварни в конец сада, там вышла на луг через маленькие воротца. Подошла к высокой иве, на которой сидела стайка ворон, она покрошила хлеб на траву, вороны слетели и стали клевать крошки. Её ворон был самовольником, когда хотел, прилетал к ней, а мог не появляться по несколько дней. Теперь она решила прочитать над ним заговор на послушание. Загляда схватила своего ворона и стала читать заклятье: «Крошки хлеба посыпаю, тебя Варягом нарекаю, покорный воле моей дух, в твоём теле запираю. Коль услышишь своё имя, в тот же миг на зов стремись и к зовущему явись. Кровью уговор скрепляю, на семь замков его я замыкаю».

      Она ткнула в ладошку иглой, там появилась капля крови. Загляда помазала ею клюв ворона, чтобы он стал её покорным исполнителем в любом месте и в любое время. Отпустила его, он остался стоять возле её ноги.

      – Я щас уйду к кудеснику Горазду Измировичу, ежли княгиня позовёт тебя, ты должон прилететь к ней, она дасть тебе записку, ты принесёшь её мне. Понял? – ворон покосился на Загляду чёрным глазом, склонил голову набок и проворчал: «Да понял-понял…»

      – До чего ж ты, всё-таки, жуткая птица! – изрекла Загляда, покачав головой.

      – Себя-то