Презумпция преступной вины. Алексей Сергеевич Гутора

Никто не знает, что можно найти в глубинных слоях бездны чужеродного человеческого представления. Может быть, там обитает морской чёрт или кракен? Я никогда не находил там ничего живого, подобного самому себе. Сознание пациентов для меня было лишь иным мозгом, запертым в черепную коробку, и ничем более. Я не верил в душу, перерождение или нечто в этом роде будучи закоренелым атеистом. Чернота превратилась в безысходность. Тёмная бездна, лишённая дна, поглотила меня и выпустила на обратную сторону чужого сна. Я вынырнул на берег и внезапно пробудился, лёжа на спине, разглядывая звезды, утопавшие во тьме ночи. У океанского берега блуждал туман. Вокруг было поле, и ничего, кроме травы.

      Я смахнул с лица липкую тину и пошёл сначала в одну сторону, а затем в другую. Время во сне течёт иначе, чем в реальности, поэтому здесь можно не спешить, главное – добиться горячо желаемого результата. В отчаянной попытке обнаружить жизнь на безжизненной равнине с жёлтой травой я стал кричать, вылавливая невесомый шанс отыскать запутавшегося в себе человека, в голове которого довелось пребывать в данный момент. И после нескольких громких окриков он наконец-то ответил мне горестным плачем младенца. Это был маленький мальчик, который на самом деле был нашим кровавым маньяком, внушавшим страх даже самым опытным полицейским и детективам. Он лежал на глубине котлована, небольшой ямки, утопавшей в траве. Напуганный ребенок показал знаком, чтобы я не кричал.

      – Не бойся, иди ко мне, мальчик, всё хорошо. Здесь никого нет, кроме меня. Выйди из тени оврага на свет, – пытался я уговорить мальчугана, застрявшего на дне тёмной ямы.

      – Нет, – наотрез отказался он выходить, чего-то очевидно боясь.

      – Почему? – Я огляделся и увидел сгущающийся непроницаемый мрак, идущий непонятно откуда. – Что это такое? Что это за пелена такая?

      Это был его внутренний мир, не имеющий ничего живого внутри себя. Тут было только поле с колосящейся травой, океан с тёмными водами и растекающаяся повсюду дымчатая темнота. Я никак не мог понять, что подвигло этого человека, у которого маленький мальчик застрял внутри психических лабиринтов, убивать людей, не имевших ничего дурного к нему, никаких личных обид, никаких претензий, все жертвы не знали его лично.

      Мальчик лежал в тишине, прислушиваясь к посторонним шорохам, постоянно вздрагивая и сотрясаясь всем крошечным телом от малейшего завывания шипящего летучей мышью ветерка. Всё было незначительно с точки зрения меня – психиатра со стажем. Сама атмосфера не могла так пагубно повлиять на психику молодого парня. Тут наверняка было что-то ещё, нечто скрытое от глаза, от посторонних людей. Здесь в сумраке небытия покоился тайный враг моего теперешнего пациента. Тьма сумрака сгущалась, кошмар обтекал потаенными смыслами сознание обреченного на вечные терзания молодого человека, давно выросшего из юного возраста. В её покровах высветились фигуры. Звери! То бежали звери с диким криком, раздиравшим на части душу! От кого они бегут?