Внутри психотерапии. История, рассказанная клиентом. Екатерина Тамаринцева

установить четыре полосы белых жалюзийных дверей, которые напоминали мне о Франции и полях Прованса.

      Все вместе не выглядело чем-то вычурным, скорее, говорило о строгих линиях и формах, но выбранные цвета в интерьере меняли его восприятие.

      Эта квартира стала частью меня.

      ГЛАВА 6. Создавая новые традиции

      Дневник. 23.11.2019 г.

      Странная штука: у меня УЖЕ ЕСТЬ хорошее образование, состоявшаяся карьера, признание со стороны профессионального сообщества (часто зовут спикером на конференции). Я уже молодец и могу никому ничего не доказывать, а просто получать удовольствие от жизни. Почему тогда в реальности все не так? Почему появляется ощущение отсутствия чего-то важного? О котором не могу сказать даже самой себе? Думаю, что новыми проектами я будто бы маскирую какой-то свой изъян, невозможность восполнить неуловимый дефицит чувств, опыта, людей, чего-то другого?

      Мы запустили учебный курс силами экспертов из России, Казахстана, Узбекистана. Удивительно, что люди откликнулись на мою странную идею, «очередной прожект», как сказала директор по экономике.

      Похоже, в мире много мечтателей…

      Первое время на сессиях у психоаналитика было море слез, и меня удивляло их количество.

      Любое воспоминание очень быстро оживляло что-то болезненное, о чем я сначала не могла говорить, сеансы были мучительными и странными со стороны.

      Мы работали в гибридном варианте: когда я была в Томске – в формате личных встреч, но из-за моих постоянных командировок – чаще онлайн по Skype.

      Выключенная камера с его стороны немного обезличивала собеседника, создавала эффект случайного попутчика в поезде, что давало возможность погружаться в историю, а не сосредотачиваться на его реакциях. И я снова и снова тонула в слезах.

      Даже не думала, что у меня может быть столько непроговоренных болезненных воспоминаний! При этом я хорошо понимала, что ломать отношения с родителями из-за старых и детских обид по меньшей мере глупо. Но в то время поддержкой для меня стал аналитик, а родители – кем-то, кто вобрал в себя весь негатив. С мамой мы не могли находиться вместе более двух дней: начинались ссоры, с папой вообще не было общих тем для разговора.

      Думаю, чувство вины перед мамой за свои негативные эмоции по отношению к ней явилось косвенной причиной того, что я в тот период стала часто возить ее за границу, открывая для нее мир. Это был мой способ восстановить баланс, произвести репарацию6, как об этом писала М. Кляйн7. В то же время приходило понимание необратимости времени, желание наполнить наши дни какими-то теплыми моментами.

      Именно тогда я начала специально создавать традиции нашей семьи: взять термос с ароматным глинтвейном и отправиться всем вместе на городскую набережную, пойти на концерт живой музыки в прекрасный собор, купить подарки племянникам, заказать книгу с фотографиями из наших путешествий. Я

6

Репарация (от лат. reparatio – восстановление, возобновление) – один из видов психических защит, направленный на возмещение нанесенного вреда и тесно связанный с переживанием вины, подробнее см. в работе М. Кляйн «Зависть и благодарность».

7

Ме́лани Кляйн – британский психоаналитик еврейского происхождения, стоявшая у истоков детского психоанализа, игровой психоаналитической терапии и теории объектных отношений.