Практика по брачному контракту. Магия не пригодится!. Ольга Дмитриева

облегчение, но почему-то было обидно. А еще меня всё больше тревожил этот дом и его правила.

      Довольно скоро пришла служанка и помогла мне собраться. Я долго вертелась перед зеркалом. Из платьев, купленных Эдвином, голубое мне нравилось больше всего. В нем я чувствовала себя очаровательной, и это было очень непривычно.

      До ужина я провозилась с глазами Кетту. В доме Рокфоссов нашлись всё, что нужно для лечения лисенка. Мне удалось почти полностью счистить зеленую кашицу, и теперь только едва заметный зеленый налет напоминал о ранении. Веки моего нового друга пока оставались плотно сомкнутыми.

      Перед ужином за мной зашел Эдвин. Ректор оглядел меня с ног до головы и удовлетворенно кивнул. А затем протянул мне руку со словами:

      – На людях придется вести себя как влюбленные.

      – Раньше вас это не волновало, – бросила я, но послушно протянула руку.

      Стальные пальцы Эдвина сжали мою ладонь, и он холодно напомнил:

      – Раньше на нас не смотрела мать. Мне плевать на мнение остальных, но она ничего не должна знать о контракте. Ты заполучила невероятно выгодный брак. Улыбайся и будь милой. Думай о дипломе, который у тебя уже в кармане.

      Я кивнула и позволила ректору вывести меня из комнаты. Пока мы шли по коридору, я украдкой разглядывала своего мужа. За прошедшие дни я так и не поняла, как он ко мне относится. Большей частью Эдвин был вежлив и равнодушен. Лишь изредка позволял себе насмешку, а злость старался сдерживать. Но я помнила, что адепты Артейской Академии звали этого человека Безжалостным. А еще у меня была тайна, и она могла стоить мне жизни.

      Он внезапно покосился на мою руку и спросил:

      – В личном деле указано, что твоя мать простолюдинка. По тебе этого не скажешь. Лицо, руки… В этом платье ты смотришься, как аристократка в десятом поколении.

      Я не смогла сдержать улыбки. Его комплименты были приятны. Но говорить о прошлом не стоило, и я неохотно пояснила:

      – Отец постарался.

      – И кем же он был? – в голосе Эдвина был неподдельный интерес.

      Я пожала плечами:

      – Понятия не имею. Мать никогда не говорила о нем.

      Врать об этом было легко и привычно. Я делала это, не задумываясь, и мне всегда верили. Но не в этот раз.

      – Ложь, – припечатал ректор. – И зря. Возможно, он бы признал тебя. Учитывая то, что сейчас ты Рокфосс.

      Я отвела взгляд и резко ответила:

      – Это мое дело, правда? Вы просили меня не лезть в ваши дела. Может, тогда не будете лезть в мои?

      Я видела, что Эдвин недоволен моим ответом и собирается ответить в том же духе. К счастью, в этот момент мы подошли к столовой, и разговор пришлось прервать. Ректор напомнил:

      – Зови меня по имени. А к матери обращайся «госпожа Мадлен». Другого она от невестки не потерпит.

      Я кивнула, и первая шагнула в распахнутую дверь.

      Мадлен Рокфосс восседала во главе стола. Пока мы занимали свои места, хозяйка дома не сводила с меня взгляд. Я старалась улыбаться и думать о дипломе и сумме ежемесячного содержания, которую со стипендией было не