Железные Волки. Небо славян. Александр Кудрявцев

[9], который никогда не расставался с боевым ножом, копьем, мечом и секирой, имелось по нескольку костяных гребней – для волос и бороды, все тщательно полоскали порты и рубахи, как только выпадала возможность.

      Перед прибытием в Гардарику, которая должна стать им новым домом, вся дружина решила выкупаться. «Мы хотим, чтобы местные женщины встретили воинов, а не троллей», – заявил Хрольв. Как бы Ратмир ни торопился увидеть родное село, он был вынужден задержаться здесь.

      – У-ух! – Ратмир с шумным плеском врезался в воду. Вынырнул и, отфыркиваясь, широкими саженками поплыл от берега.

      Тренированное тело скользило в реке безупречно. С наслаждением расправляя в движении затекшие мышцы, он снова нырнул, открыл глаза под водой, попытался поймать рукой парочку полосатых окуней, ринувшихся под затопленную корягу. Схватил со дна большую раковину беззубки, вынырнул и запустил ее по синей глади.

      Проследил за прыжками беззубки и улыбнулся – у берега покачивались на волнах белые венчики кувшинки. Ратмир подплыл и принялся рвать жесткие стебли. Иволга должна помнить, кто из ее обожателей в детстве первым, презрев опасные водоросли, оплетавшие ноги, и страшные истории про местного водяного, доплыл до зарослей кувшинок, чтобы добыть ей украшение речной царевны. Что ж, если забыла, он напомнит по возвращении. Она поклялась ждать его. Но все знают, что женское сердце сделано из глины на гончарном колесе.

      Ратмир вышел на берег и плюхнулся на траву, подставив мокрую спину солнечным лучам. Откинув со лба длинные волосы, он мастерил ожерелье речной царевны: отщипываешь по кусочкам длинный стебель, оставляя их висеть на кожице, словно звенья цепи, а большая белая звезда – украшение. Женщины любят цветы, на которые похожи. Иволга сходила с ума по белоснежным кувшинкам и сама была такой же: снежно-белой, холодноватой и безукоризненно прекрасной.

      Он возвращается. Но спустя не пять лет, как обещал, а все двенадцать. Он все поймет. За двенадцать лет можно родить мальчика и вырастить из него воина. За двенадцать лет состарилась и умерла не одна клятва.

      Закончив мастерить подарок, Ратмир отложил ожерелье в сторону, повернулся на спину, заложил руки за голову и устремил взгляд в родное небо.

      – Как мне тебя не хватало, – сказал он, полной грудью вдыхая в себя синий океан, белоснежные груды ленивых облаков, лето, солнце, щебет невидимых жаворонков. И снова, как в детстве, радостно удивился, как эта небесная бездна без берегов и границ может помещаться у него в груди, и чувствовал, что внутри он такой же бескрайний, вольный и ласковый, с поющими в сердце птицами днем и задумчивыми созвездиями ночью…

      – Ратмир… – Огромная ладонь Хрольва легла ему на плечо, и князь тут же открыл глаза.

      Сон о возвращении домой еще стоял перед глазами и никак не хотел таять вместе с уходящей за горизонт ночью.

      – Пора… – сказал Хрольв, протягивая пояс с мечом.

      – Нет, – Ратмир поднялся и сел на лавке, – не сражаться идем. – Он вздохнул и отстегнул ножны с клинком. –