Дочь всех городов. Надя Турбина

была не против. Она, вопреки легенде, не сбегала с мешком золота с пиратского корабля, а очень бы хотелось.

      Ее собственная история была куда проще и скучнее: в один прекрасный день она просто оказалась на опушке леса. Что было до этого, она не знала. Кажется, не было ничего. Она помнила только, как лежала в травянистой ямке и тыкала пальцем в небо. И по небу расползались круги, и звезды колыхались и подмигивали, а пять из них даже всплыли на поверхность ночи, и Ола собрала их в ладонь, как изумрудные виноградинки. Но постепенно вставало солнце, небо светлело, и ночь мелела, и скоро стала совсем по щиколотку где-то далеко наверху. Ола спрятала в карман изумрудные камушки и заснула.

      Разбудила ее чья-то песенка. Веселая такая песенка. Кажется, в ней пелось так:

      Мир – он добрый и хороший.

      Небо – в крапинку, в горошек.

      Море вышито из шёлка.

      Поле будто свитер колкий.

      Пахнет мокрый сад гуашью,

      Ночь – лакрицей или сажей,

      А луна всегда из сыра…

      Всё, что надо знать о мире.

      Песенка прервалась, и веселая девочка с двумя каштановыми косичками и красным узелком на палочке остановилась рядом с Олой и протянула ей руку.

      Вот что Ола помнила про тот день. И про тысячи последовавших за ним чудесных дней, когда они бродили по свету с девочкой с двумя косичками, находя по пути новых друзей.

      И мир был прост и ясен, молод и зелен, и не было в нем таких страхов, которые бы не мог развеять ветер, и не было в нем таких печалей, которые не смыло бы море, и не было в нем таких вопросов, на которые не нашлось бы ответа у леса. Кроме одного. Что с носками?

      Глава 4. Встреча

      – Ты опять про эти свои носки? – спросила Нора, заткнув карандаш за ухо и ставя на печку чайник.

      – В том и дело, что не мои, – задумчиво ответила Ола, сидя на подоконнике. – Когда ты нашла меня в травянистой ямке, я была в одном зеленом носке. А в кармане у меня был второй носок, но, внимание, рыжий! С какой стати?

      – Ты рассказываешь об этом сотый раз, – перебила ее Нора, – и я никак не пойму, почему тебя не волнует ни сегодня, ни завтра, ни вечность, зато беспокоит какой-то носок, случайно оказавшийся у тебя в кармане черт знает сколько лет назад.

      – Но ведь на ком-то есть второй зелёный носок и второй рыжий! Тебя это не впечатляет? Хотя можно посмотреть и с другой стороны – возможно, рыжий носок положил в карман владелец штанов. Тогда чьи, в таком случае, на мне штаны?

      Так они и болтали о глупостях в сосновой Нориной кухне, где все стены завешаны акварельными картинками и множеством странных вещиц, когда-то кем-то откуда-то принесенных, подаренных или просто забытых. Везде по дому, на столах, подоконниках, табуретках и стопках книг громоздились диковинные растения в горшках и кадках, а снаружи маленький домик с желтыми окошками обступал вечерний фиолетовый лес.

      От крыльца в темноту еловых лап убегала тропинка. Она была уверенная и даже наглая и часто позволяла себе делать крюки и петли, подшучивая над путниками.