Изобретатель смерти (сборник). Николай Леонов

теплая. У Ванечки моего тоже болячек не сосчитать, так что я всю эту премудрость освоила.

      Гуров неплохо знал Кинг-Конга, мужика ростом за два метра, соответствующей комплекции, неимоверной силы, чье лицо, казалось, топором вырубали, вот за такую внешность он в свое время и получил свою кличку. И когда Тамара называла его Ванечкой, Льву стоило большого труда не улыбаться. Запеканка была необыкновенно вкусной, и Гуров пошутил:

      – Ну вот! Зарезать меня у ваших не получилось, застрелить – тоже, так вы меня отравить решили!

      – Ешь, балабол! – отмахнулась Тома. – Да сделай я такое, меня, несмотря на былые заслуги, мигом бы «на перо» поставили!

      – Неужели? – удивился он. – И за что же?

      – Гуров! – глядя на него как на несмышленыша, начала объяснять она. – Серьезные люди считают, что если уж попадаться, то лучше тебе, чем другому. Ты, по крайней мере, лишнего не навешаешь и разберешься по справедливости. Да и слово свое всегда держишь. Таких, как ты, теперь, считай, уже и не осталось!

      Их разговор прервал звонок домофона, и Лев пошел открывать – это был Степан. Когда парень вошел в кухню, разбиравшая там холодильник и беспощадно выбрасывавшая все, что считала вредным, Тамара окинула его критическим взглядом и спросила:

      – А это что еще за фраер?

      – Мамаша! – восхитился с ходу просчитавший ее Савельев.

      – Я тебя, сынок, сейчас так по-родственному ласково вдоль хребтины приложу, что ты у меня зубоскалить вмиг разучишься! – не предвещавшим ничего хорошего тоном предупредила его она.

      – Это, Степа, Тамара Ильинична Ионова, она же в прошлом Тома Шах-и-Мат, потому что родом из Шахтинска, а разговаривать по молодости предпочитала исключительно матом, отсюда и кличка, – представил ее Гуров. – Четыре ходки за плечами, еще с малолетки начинала, и все за разбой. Так что ты, Степа, будь с ней поосторожней – она таких, как ты, двумя пальцами в узел завязывает. А это, Тома, Степан… – продолжил он, но тот, раскинув руки, уже радостно и с готовностью шагнул к ней со словами:

      – Мадам! Я весь ваш!

      – Да ну вас к черту! Сами разбирайтесь! – махнул рукой Лев и пошел в спальню, чтобы закончить с вещами жены.

      Он окончательно собрал сумку, переоделся сам и, достав из сейфа два прослушивающих устройства, одно из них включив, положил в карман, а второе – в борсетку. Потом вынес сумку в коридор и, хотя время у них в запасе еще было, пошел в кухню за Степаном. И картину он там застал трогательную до слез: Тамара сидела, горестно подперев щеку рукой, а Степан сидел напротив нее, и вид у него тоже был довольно печальный.

      – Ох, как Ваську-то жалко! – говорила Тома. – А я ведь и не знала, что его уже нет! Думала, живет он в своей Астрахани, а он помер давно, царствие ему небесное! – Она перекрестилась. – Счастье твое, Степка, что ты к нему в руки попал! Он человек был добрый и душевный! Пожалел он тебя! А другой бы на его месте тебя в наших делах так закружил, что сидеть тебе – не пересидеть! Помянуть бы его надо!

      – Я за рулем, Тома, да и времени сейчас нет, – отказался Степан.

      – Ничего! Не