Детективы снова берут след. Следствие ведут хвостатые и пернатые. Ирина Арсентьева

о ком не заботился и хотел было оттолкнуть мелкую птаху, но Савва сладко зевнул и сонно пробормотал:

      – Спокойной ночи, братан! Надеюсь, твой вожак позволит мне лететь с вами. Самому мне не выжить.

      Скворец зарылся в мягкие перья гуся и довольно засопел. Гаврила от такой наглости потерял дар речи и не знал, что с этим делать.

      В памяти промелькнули обрывки деревенского детства. Он вспомнил, как однажды брат Степан помог ему выбраться из ямы, в которую Гаврила угодил, потому что показывал, как надо ходить задом наперёд, да ещё с закрытыми глазами. Так бы ему и сидеть в яме, если бы не Стёпка. Брат нашёл длинную палку и, крепко зажав её в клюве, вытащил Гаврилу. Сердце Лукавого сжалось от этих воспоминаний, и он затосковал о том времени. Долго ворочался, тревожа Савву, и уснул только под утро.

      Солнце встало, и птицы, разминая затёкшие за ночь лапы и крылья, устроили пробежку по острову, готовясь к полёту. Лукавый открыл глаза и увидел, как скворец пытается догнать свой завтрак в виде жирной гусеницы.

      – Да ты слабак, брат! – гогоча, сказал ему Гаврила.

      Скворцов давно понял, что Лукавый ни за что на свете не будет откровенничать с первым встречным. Тем более не выдаст секреты. Поэтому Савва решил и дальше притворяться слабым и немного чудаковатым. Про таких говорят: «не от мира сего». Он забрался на куст облепихи с оранжевыми плодами, но не смог сорвать ни одной, так как тут же получил веткой по боку и кубарем скатился вниз. Теперь над ним хохотала вся гусиная стая. Савелий от обиды притворно захныкал.

      – Братцы, родненькие, прошу, не оставьте убогого без пропитания! – Скворец жалобно смотрел на самого крупного гусака, понимая, что перед ним вожак. – Возьмите меня с собой! Не оставьте на погибель!

      Чернокрылов, важно вышагивая, спросил:

      – Ты кто такой? Доложи как положено!

      Скворец хотел было по привычке вытянуться в струнку и громко крикнуть своё имя, но вспомнил, что не должен выходить из роли. Хромая и потирая ушибленную ногу, Савва вплотную приблизился к Чернокрылову и сквозь слёзы еле слышно произнёс:

      – Савелий Скворцов, отстал от своей стаи. Спасибо братану с двумя полосками на крыле. Он спас меня от неминуемой гибели, не дал уйти из жизни в расцвете лет!

      Раньше вожак не замечал за Лукавым желания помочь своим собратьям. Поэтому он принял решение взять скворца под опеку и поручить это дело Гавриле. «Ему будет полезно отработать навыки взаимопомощи на этом убогом скворце», – рассуждал Чернокрылов.

      – Гаврила! – громко, чтобы слышали все, крикнул вожак. – С этой минуты ты отвечаешь за мало́го. Помоги ему при перелёте через океан.

      У Лукавого от негодования расширились глаза и раздулся зоб. Но перечить вожаку он не стал. Гуси взлетели и выстроились в клин, заняв места в определённом порядке.

      Скворцов сидел в прибрежных кустах и дожёвывал сухофрукты. Притворяться голодным и быть голодным – совершенно разные вещи.

      – Братики, – жалобно крикнул