Сквозь теплый дождь эсэмэсок. Еще одна простая человеческая история. Андрей Бутко

переживание этого мига. Если остановиться и осознать это переживание, то оно наполнит тебя, даст реальное, обостренное ощущение жизни, сделает тебя действительно живым.

      И это самое ценное из всего, что только может быть, потому что из всего, что тебя окружает, только это остается с тобой, когда ты уходишь за грань жизни и смерти. А самое яркое, самое живое переживание, наполняющее красками все вокруг, это – Любовь, моя далекая Пенелопа! Любовь это – ты! Это ты сияешь победоносным сиянием! Ты – жизнь, побеждающая смерть! Ты – смысл Жизни, ее суть. Ты – Любовь, Любовь созидающая, противоборствующая Смерти, Хаосу, бессмысленности, исчезновению, растворению, деперсонализации. Ты – столп, опора, стержень Творения, Древо бытия!» @

      «споко-ойной но-очи, мой оливково-миндальный плюшевый пыхтящий Ежи-ик! целую крепко!»

      Знаешь, милая, когда тебя переполняют повторяющиеся мысли, чувства, эмоции, яркие образы, то они с высокой степенью вероятности вернутся к тебе в твоих ночных снах. Это как поророка на Амазонке – сначала вода реки бежит в океан, а потом она с приливной волной, высоким мутным валом поперек всего русла от берега до берега возвращается обратно, прямо против течения, часто неся с собой все, что было ранее вынесено в бездонное чрево океана. Таков и сон – он выносит из подсознания, накопившиеся там образы, обратно в сознание, создавая причудливые символические картины.

      @ «Сегодня, Куколка моя, мне приснилось, что я умер. Это не был пугающий сон, он был совершенно лишен какой бы то ни было мрачной патетики, чего-нибудь вроде всеохватывающего ужаса или парализующего страха, или просто неприятных ощущений. Все происходило как-то очень обыденно, легко и светло. И самое удивительное, что в этом сне ты была рядом со мной, и так, будто ты моя жена, с которой я прожил уже много лет.

      Мы с тобой где-то за городом, подъезжаем на моей машине к большой ложбине между зеленых холмов. Внизу, на дне ложбины, небольшое прозрачное озеро, пляж, купаются люди. Дорога, по которой мы неторопливо катимся, идет по гребню холма над озером и в конце разбегается в большую площадь перед массивным светлым зданием со стройными колоннами. За колоннами, в глубине, в тени портала – четыре тяжелые раскрытые настежь дубовые двери.

      Мы оставляем машину под солнцем на площади, проходим через колоннаду и входим в прохладу просторного фойе, или, скорее, зала, с высоким, как в храме, сводом. В дальнем конце зала видим широкую лестницу из белого мрамора и массивными мраморными же перилами. Само здание и интерьер напоминают не то министерство, не то гостиницу, не то дворец, в котором разместили музей изящных искусств. На ступенях лестницы сидят люди – мужчины, женщины, в основном средних лет, все одеты по-летнему легко, но сдержанно и неярко, как одеваются на официальные приемы и семейные праздники.

      Мы с тобой, Куколка, тоже поднимаемся до середины лестничного марша, присаживаемся на гладкие прохладные