Культ. Выжившая. Sanctus Stasia

задурил тебе голову. Заставил верить в свои слова. А потом сожрет тебя с потрохами. Сожрет всех нас. Наивная, преданная овечка» – думала я в ответ на ее восхищенные слова.

      Но я не могла выразить свои мысли вслух. Вера была слишком увлечена и верила в Ярослава слишком сильно, чтобы принять другую точку зрения. Я молчала, понимая, что люди видят в своих учителях то, что хотят видеть, и никакие аргументы не смогут их убедить в обратном. По быстро стихнувшим аргументам девушек, я поняла, что Вера далеко не первый раз высказывает столь яростную поддержку в адрес этих психов. Но в моем сердце зародилось сомнение, которое я попыталась подавить. Я чувствовала, что что-то не так, но не могла определить, что именно. Вера была настолько поглощена своей верой, что не замечала теней, скрывающихся за лучами праведного света. И я боялась за нее, за всех нас. На что она способна ради этой слепой преданности и чем она грозит нам?

      Когда все уснули, я решила встать. На самом деле меня заставила физиологическая нужда, которая стала нестерпимой. Удивительная штука человек, как бы плохо ему ни было, но физиология и потребности всегда побеждают. Почти всегда. Можно отдать Ярославу и его дружкам должное. Они заморочились и сделали что-то вроде кабинки биотуалета в дальнем углу комнаты. Белая кабинка, в которой можно было закрыться, сесть на что-то вроде бочонка с прикрученным сиденьем и плотно прилегающей крышкой, несколько минут побыть в одиночестве. К тому же в ней не было ламп и иногда мы заходили туда, чтобы просто дать глазам отдохнуть в темноте. Все мы, кроме Веры.

      Я провела в этой кабинке, наверное, часа два, погрузившись в раздумья. Зависла, уставившись в одну точку и не шевелилась. А потом и вовсе уснула. Но долго поспать мне не дали. Сон прервался от яркой вспышки света. Глаза открылись и я увидела Машу.

      – Прости, я не знала, что тут кто-то есть. Но мне очень нужно…

      Я встала и освободила кабинку, уступая ей место. Вернувшись на свою койку, ложиться уже не хотелось. Спина жутко болела из-за паршивой койки. Все тело ныло от боли, будто меня весь день били дубинками. Спустя несколько минут сонная девочка вышла из кабинки и направилась в сторону моей койки, села рядом со мной и направила свой сонный взгляд в пол. Я чувствовала, что она хочет что-то сказать, но не решается, поэтому просто молча ждала.

      – Ты такая спокойная, – наконец сказала Маша.

      – Да брось ты, грохнуться в обморок, а потом зареветь как-то совсем не похоже на спокойствие.

      – Это было всего раз, а в остальном ты вела себя очень хладнокровно. Сперва я испугалась, потому что ты выглядела так, словно попала в свою среду. Но потом я увидела, что это не так. Что ты просто сильная и не тратишь силы на пустые истерики. Твой обморок и слезы в данной ситуации – вполне адекватная реакция.

      – Но вы тоже спокойно уживаетесь в этих условиях.

      – Когда я сюда попала, ревела и кричала пока не охрипла. В какой-то момент