Море, море. Айрис Мердок

не совсем ровные, длинные и белые, и в улыбке она иногда сводит нижние зубы с верхними, а губы оттягивает назад. Зрелище малопривлекательное.

      – Ты не был пьян. И ты не забыл, Чарльз.

      Я пытался сообразить, какой тактики держаться с этой опасной женщиной. Вот уж не ожидал, что она вновь появится в моей жизни. Но теперь, когда это случилось, я отдал должное ее стилю. Разбитая ваза, расколотое зеркало – все это было не зря. Но зачем эти напоминания именно сейчас, что послужило толчком? Ответ надо искать в ее словах о Лиззи, но я, к сожалению, не успел их обдумать. Если все дело в этом, может быть, сказать ей, что приезд Лиззи ровно ничего не значит? Этим только оттянешь кризис, характер которого я только что начал прозревать. Неужели я в своих недавних размышлениях о Лиззи бессознательно предполагал, что она может стать для меня постоянной подругой жизни? Возможно. Думал ли я всерьез о том, чтобы жениться на Лиззи? Нет. Но запугивание Розины невыносимо, попросту нагло. Нет, лучше сразу выказать бескомпромиссную твердость.

      – Ну, знаешь, хватит. Что именно я говорил – не помню, но то был эмоциональный вздор под влиянием минуты, и тебе это отлично известно. Так себя не связывают, и я не связан. Никакое это было не обещание, просто слова.

      – Обещания и есть слова. Ты связан, Чарльз. Связан.

      Она повторила это слово тихо, проникновенно.

      – Розина, не болтай глупостей. Мало ли что говорят в любовном угаре. Ну, если хочешь, можно сказать по-другому: да, я обещал, но нарушу обещание, как только найду нужным, все так делают.

      – Так ты на ней женишься?

      – На ком? Ты что имеешь в виду? Ты про Лиззи?

      – Так это правда?

      – Нет, конечно. Я на ней не женюсь.

      – Так ты на ней не женишься?

      – Розина, отстань от меня. И с чего это тебе взбрело в голову?

      – Ну, это просто. – Розина щелкнула пальцами. – Она сама раззвонила. Всем и каждому сообщает, что ты без конца делаешь ей предложение.

      Этому я, конечно, не поверил.

      А Розина продолжала:

      – Гилберт Опиан изо всех сил сколачивает против тебя некую клику. Очень весело, все в восторге.

      Гилберт – вот кто всему виной.

      – А ты, скорее всего, и не знал, что Лиззи живет с Гилбертом. Еще один сюрприз. Кроме тебя, все знали. Если тебя не интересует, с кем она живет, значит ты не интересуешься ею достаточно для того, чтобы на ней жениться.

      – Да не собираюсь я на ней жениться.

      – Ты уже сказал это два раза.

      – То есть я… Ох, Розина, уйди. И они не любовники.

      – Ты в это веришь?

      – То есть я поступлю так, как захочу.

      – С кем жила я, это ты всегда знал.

      – Не обольщайся. Мне решительно все равно, чем ты занимаешься и с кем живешь, лишь бы ко мне не приближалась. Марш отсюда.

      Розина не сдвинулась с места, только протянула руку через стол и длинным острым ногтем среднего пальца коснулась рукава моей рубашки. А потом я почувствовал, как ее ноготь вонзился мне в руку. Я не вздрогнул, не шелохнулся.

      – Ты ничего не понял, – сказала она. – Зачем, по-твоему,