Ноктюрн для капитана. Галина Маркус

и то, как они держатся сейчас друг с другом, не оставляет сомнений, что Энн добилась прогресса. Таким образом, Виктор и Леди остаются в одиночестве, и само собой получается, что вскоре они тоже идут рука об руку и мило болтают. Виктор, как обычно, рассказывает что-то интересное, Леди заразительно смеется – вместо меня.

      Итак, Виктор, единственный парень, которому я была по-настоящему нужна, отныне для меня потерян. Никак не могу решить, что именно я приобретаю, идя на поводу у Кэпа с его психозом. Он постоянно рядом, то держит меня за руку, то приобнимает за плечи – но ведь все это не по-настоящему. Я ищу ответ и нахожу единственное слово. Вот именно – рядом. Сейчас он рядом со мной, а не с Хелен. Наверное, это безумие.

      Подыгрывать ему я не могу, это все равно что самой себе выкручивать руки или тыкать себе в глаз. Злость улетучилась, мне просто тоскливо. Мне так и не удалось выплакаться этой ночью, вместо слез обнаружился шершавый комок где-то в середине груди, и теперь он продолжает ворочаться и давить, то сильнее, то слабее, при каждом слове или взгляде Кэпа. Словно слезы набухли внутри, но никак не могут прорваться.

      Питер сам обыграл мой невеселый вид при Викторе. Иначе как объяснить, почему я так выгляжу в самый разгар нашего «романа»?

      – Хватит уже дуться, Алекс, – сказал он, – я же тебе говорил, Хелен – просто моя одноклассница. Мы дружим еще со школы.

      Сам факт, что он никогда мне этого не говорил, уже указывает на ложь, к тому же она моложе и не может быть его одноклассницей. А мне пришлось проглотить это и позволить ему взять себя под руку. Интересно, он действительно не видит, что я к нему чувствую? Очень на это надеюсь.

      Я стараюсь, чтобы мы шли последними, и медлю, ступая на дорожку, но Виктор все равно делает так, чтобы мы оставались в пределах его видимости, поэтому я вынуждена разговаривать с Питером.

      Мы снова направляемся в парк. Это из-за меня. Я знаю, ребятам приходится считаться со мной, и поэтому честнее было бы сначала выслушать их предложения. Но, даже если всем надоело, я выпаливаю слово «парк», прежде чем кто-либо успевает раскрыть рот.

      Раньше я не возражала погулять по городу, мне все было интересно. А заодно я искала тварей и чувствовала возбуждение от того, что прислушиваюсь к опасности, нахожусь на службе даже сейчас, в положенный мне выходной. Мне нравилось наблюдать за реакцией остальных, когда я вдруг, резко останавливаясь, произносила: «Стоп, я, кажется, слышу…» Особенно днем, когда ненависть твари не так сильна, а кажется скрытой, далекой угрозой.