Светлейший. Тьма. Владимир Марков-Бабкин

Да, понятно, что я им никто. Но это был лишь повод не выполнять приказ в непонятной ситуации. Ведь вопрос не во мне и не в моих правах эти приказы отдавать. Генералы Генштаба просто не спешили становиться на чью-то сторону, что уж говорить о командирах батальонов. Ждали, прикрывшись Уставом и нарушением вертикали власти. Хотя у каждого из них в сейфе был красный конверт и Протокол.

      Твари.

      Узурпатор напирал.

      Он демонстрировал лидерство и уверенность. Мира лежала в коме, и судьба её оставалась неизвестной. Наша позиция была слаба. По крайней мере в ближайший час.

      Эх, Мира, Мария, Мария Михайловна, Мария Вторая, как же ты так учудила-то?

      А, впрочем, я в 1917-м был лучше?

      Нет, невозможно сказать, что её отец был популярен. Ну, разве что среди «солидных и представительных» кругов, которым перемены не нужны в принципе, они лишь хотят смену тех, кто распределяет деньги. А вот молодёжь до тридцати лет требует иного. Потому я так и выступил. Помня и о том, что большинство солдат именно мужчины и женщины до тридцати лет.

      Но никто из опытных властьимущих не поставит сейчас на Миру. Ну разве что только те, кто очень плотно замазан с её правлением.

      – Что там?

      Где «там», говорить было не нужно.

      – Вся связь подавлена. Вертолётное звено отработало.

* * *

      Терра Единства. Ромея. Константинополь. Особняк князей Островых. 1 сентября 2015 года

      Диана хватала ртом воздух.

      Аяна промакивала её лоб и всё лицо салфеткой. Вокруг суетились медики.

      – Вам несказанно повезло, моя госпожа. Вы просто родились в счастливой рубашке. У вас обширная гематома на груди, но осколок ракеты, пробив бронежилет, застрял в вашем ордене Святой Екатерины, который вы изволили надеть на свою форму под бронник. Это вас и спасло.

      Старый армейский военврач лишь покачал головой.

      Диана с ужасом спросила:

      – А что с…

      Кивок.

      – Если вы про плод, то, судя по всему, всё в порядке.

      Она сглотнула.

      – А муж?

      Медик слегка поморщился.

      – Не знаю. Выступает по мировидению. Вот, благоволите видеть. Но это запись.

      Он включил большой экран, благо в этой комнате повреждений почти не было.

      – Товарищи. Дамы и господа. Я – Михаил Александрович, Светлейший Князь и Императорская Светлость. Наша обожаемая Государыня тяжело ранена в результате сегодняшнего покушения. У нас в Державе мятеж. Никаких громких и пафосных слов сейчас не будет. Я не стану убеждать вас сохранять верность Трону. Слова не имеют смысла. Вы сами всё знаете и внутренне для себя всё решили. Вот мой автомат и я иду защищать Отчизну и Престол. Наше Отечество на грани гражданской войны. Да, скоро вернутся старшие члены Императорской Фамилии, и я передам им власть. Но пока здесь только я. И вы. Мои бойцы. Вы – дочери и сыны, верные Отечеству. Позволю себе дерзновенную фразу: «Мы сражаемся за наше будущее». За наше новое будущее. Мы новые ветры для наших прославленных Знамён. Мы – руки, вновь поднявшие Знамя. Боже, храни Государыню. С нами Бог!