Графиня на арене. Минерва Спенсер

ли,

      моему самому дорогому человеку

      Часть I

      Франция

      Глава 1

      Март 1815 года

      Эллиот потерял счет ударам. Его избивали втроем.

      Всякий раз, как он проваливался в забытье, один из мучителей окатывал его ледяной водой из ведра и тряс, пока не придет в себя, потом его опять принимались бить, задавая один и тот же вопрос:

      – А qui rapportez-vous?[1]

      На это у Эллиота было три ответа, все на безупречном французском:

      – Не понимаю, о чем вы… Я никому не служу… Вы меня принимаете за кого-то другого.

      Так продолжалось уже несколько дней. Сегодня его палачи были отчего-то особенно злы.

      – Мы теряем терпение, англичанишка!

      Кулак врезался в челюсть с такой силой, что Эллиот пошатнулся и в глазах потемнело.

      Грубые руки трясли его за плечи до тех пор, пока не застучали зубы.

      – А ну просыпайся, свинья!

      Эллиот возблагодарил судьбу, что веки у него словно налились свинцом и глаза не открывались: не хотелось видеть, что с ним будет дальше.

      Чей-то голос донесся сквозь густой туман:

      – Ему еще раз врезать?

      – Еще пару таких ударов, и он вообще ничего не сможет сказать, – донесся другой голос.

      Его слова были встречены хохотом, последовал очередной удар в челюсть, а потом раздался хруст, и в голове Эллиота расцвели ослепительные белые вспышки вроде смертоносных хризантем.

      И темнота…

      – Смити?

      Этот голос – женский, тихий и спокойный – прокрался сквозь туман мягко, словно первые лучи рассвета, разгоняющие тьму.

      Это был первый голос за многие дни, за которым не последовало удара и боли.

      – Смити, просыпайся.

      Эллиоту едва удалось открыть один глаз.

      Перед ним возникло чумазое лицо в обрамлении нечесаных седых патл, незнакомое, и он прищурился, пытаясь разглядеть его, но тут же задохнулся от боли, а открывшийся глаз наполнился слезами.

      – Это я, Джо, – прошипела незнакомка.

      Джо?

      Ее выдали глаза, потому что их невозможно было замаскировать: эти светлые глаза с голубоватым отливом он узнал бы где угодно.

      – Вот те на: да это же Джозефина Браун собственной персоной, – попытался пошутить Эллиот, но раздался лишь надтреснутый хрип – челюсть распухла так, что отчетливо говорить не получалось.

      – Идти сможешь? – спросила Джо ровно и без всякого выражения на лице.

      Эллиот хрипло рассмеялся.

      – Да уж отсюда, черт возьми, я как-нибудь уковыляю.

      Джо – или Блейд[2], как все ее называли в Фантастическом женском цирке Фарнема – где они оба работали, – помогла Эллиоту сесть и, закинув его руку себе на плечи, все еще придерживая за запястье, пробормотала:

      – На счет «три» мы встанем. Раз… Два… Три!

      Они поднялись на ноги одновременно, хотя приходилось признать, что заслуга эта по большей части принадлежала Джо.

      Возникло ощущение, словно его голова – это полная миска воды, в которой мешают поварешкой, плещут ее и раскачивают из стороны в сторону с такой яростью, что у него чудом не текло из ушей.

      – Стоять прямо можешь? – спросила Джо шепотом.

      «Еле-еле», – но вслух сказал:

      – Да, все в порядке.

      Джо шевельнула плечом и покрепче ухватила его запястье.

      – Готов?

      «Вряд ли».

      – Да, – опять солгал Эллиот. – Но у меня что-то с глазами – мало что вижу.

      Вместо ответа Джо сделала шаг вперед.

      С желудком у Эллиота творилось то же, что с головой: и там и там что-то плескалось и билось о стенки, но в противоположных направлениях. Ему вспомнилось неприятное путешествие через Ла-Манш по дороге во Францию, хоть он и предпочел бы его не вспоминать.

      Первый шаг дался тяжелее всего, хотя и следующий был не намного легче. Сделав с десяток шагов, Эллиот затрясся всем телом, пот стекал с него ручьем, а мышцы скрутило судорогой так, что ноги не слушались. Он пошатнулся и упал на Джо, чуть не сбив ее с ног.

      К тошноте добавился стыд за собственную беспомощность: она пытается удержать их обоих на ногах и идти вперед.

      – Прости, Джо, – пробормотал Эллиот. – Лучше оставь меня: я буду только обузой.

      Она не ответила и вообще никак не отреагировала на его слова, продолжая идти, и с каждым шагом он все сильнее опирался на ее стройное сильное тело.

      «Еще пять шагов», – приказал себе Эллиот, но уже через четыре шага Джо остановилась открыть дверь.

      На земле лежал труп. Сперва Эллиот заметил истоптанные подошвы сапог, а уж потом мертвеца, которому они принадлежали. Это был один из

1

Кому ты служишь? (фр.)

2

От англ. blade – клинок. – Здесь и далее примеч. пер.