Выше своей гордости. Мария Тюрина

их поместья.

      В точности похожие друг на друга кустарники, льющие фонтаны и вычищенные дорожки прямиком до уставных дверей размеров с колонны, визуально держащие здание – да, они явно знали, как впечатлить своих гостей.

      Лакеи отворили двери замка, как только Леруа вышли из кареты, которые впитали в себя всю сладость этого вечера, как минимум, визуальную. Они вошли в зал, заполненный напыщенным лицами и веянием дурмана. Везде разливались дорогие вина и раздавались различные угощения. Эта была целая трапеза души и желудка для приглашенных. От таких балов не стоило ожидать иных вещей, поэтому отрицать очевидного Мэриан не собиралась. Но она знала: эти балы – лишь мишура, вуаль, которая скрывает под собой то, чего бы ей никогда не хотелось знать. Стараясь меньше думать о предстоящем вечере, Мэриан с осторожностью рассматривала сегодняшних дам. Конечно, она знала, чего не стоит делать дамам в приличном обществе, но едва ли понимала, заученное ли это годами хлопанье ресничек или врожденная недалекость. Ни то, ни другое не вызывало великого восхищение в ее голове.

      Спустя десяток Мадам и Мадемуазель, которых ей посчастливилось, если это можно было так назвать, встретить, Мэриан надежно закрепила в своей голове одну мысль: эта пытка не стоит и ливра.

      – Дорогая Ирен, неужто ищите кавалера юной особе? – спросила женщина лет сорока.

      – Да-да, пора бы уже, сколько можно сидеть на шее у матери с отцом? – поддержала разговор давняя знакомая матери.

      – Лучше сидеть на чем-то другом, верно, Мадам Эстре?

      Почти каждый присутствующий здесь не отказывал себе в возможности насладиться всеми забавами жизни, не считая их за грех, или пытаясь убедить себя в этом. Когда ты находишься среди тех, кто разделяет твой порок, он становится менее греховным.

      – Следите за словами, юная леди!

      – Прошу прощения, Мадам! – вступилась за нее мать.

      Поклонившись они покинули дам.

      – Ты что творишь, – отойдя, отдернула она ее.

      – Напоминаю людям о существовании личного пространства мыслей и изобилия их пороков.

      – Кто не без греха, киньте в меня камень!⁴

      – Боюсь, мама, учитывая, как их задела моя речь, Вы бы отсюда не ушли живой.

      Мадам Леруа слегка повернула голову в тот угол, в котором ранее стояли дамы, чтобы осмыслить сказанное Мэриан, которая несомненно стала предметом их обсуждения, но не долго, ее сменили другие насущные вопросы, и даже они по окончанию веселья с той же приятностью канули в прошлое. Мэриан знала, что ждет ее за пределами этого дворца: нравоучения, снова и снова. Это было схоже смене года: за летом падение листвы, за листвой снега, а за снегом приходит подснежники и трава. Так и здесь: за каждым колким словом осуждение, за каждую ухмылку наказание, а за каждое неповиновение скандал. Сказать по правде, Мэриан не была рада новому статусу семьи – оно сулило слишком много неприятностей и той жизни, которой она, в отличии от, казалось, всей Франции, не желала.

      Пытаясь найти в толпе свою жену и дочь, Дон повстречал множества гостей,