Возвращение. Груздев Валерий

смотрел на ряд незнакомых цифр, высветившихся на экране.

      – Не бери трубку, это наверное мошенники, – сказала она.

      Но я знал, что это не мошенники. Не спрашивайте меня как, каким-то шестым, или десятым чувством, но я догадался кто это звонит. Я ждал этого звонка 30 лет (хотя 30 лет назад мобильных телефонов еще не было).

      – Привет, Лёха, – сказал я в трубку, будто мы расстались только вчера, а не 30 лет назад.

      – Привет, Лёха, – сказал я, стараясь чтобы не дрогнул голос, но он всё-таки дрогнул….

      Положив трубку после разговора, я сказал Наде: – Собирайся, завтра выезжаем.

      Удивительно всё-таки, как умеют чувствовать и проникать в нас любимые женщины: моя тонкая, все понимающая Надя, даже не спросила кто это звонил и куда мы выезжаем, она все поняла без слов и только сказала: – Может лучше полетим на самолёте? Путь-то неблизкий.

      – Нет, – сказал я, – мы поедем на машине, я хочу ехать долго, чтобы успеть вспомнить все и подготовиться.

      На следующий день мы поехали в Волгоград.

      Всю дорогу от Москвы до Волгограда (967 км по навигатору), сначала по трассе М-4 «Дон», потом через Тамбов, Борисоглебск и Михайловку, сидя за рулем я вспоминал, вспоминал, вспоминал.

***

      Как у всякого порядочного советского мальчишки у меня были бабушки и дедушки. И даже какое-то время полный комплект: по две бабушки и по два дедушки (это не считая по одной прабабушки) со стороны отца и со стороны матери.

      Бабушка и дедушка со стороны отца жили в небольшом городке в Татарии, откуда родом мой отец, где кстати родился и я, только прожил я там не долго, в школу уже пошел в другом городе, но это другая история.

      А бабушка и дедушка со стороны матери жили в небольшой деревушке (хуторе, по местному), затерянной в степи в Волгоградской области, в 100 км от Волгограда.

      Когда я был помладше, половину лета я гостил и бабушки с дедушкой в Татарии, а половину в Волгоградской области. В Татарии было интересно: друзья с которыми я до нашего переезда ходил в детский сад, река Зай, поросшие лесом горы, начинавшиеся сразу за городком, таинственные, живущие своей жизнью нефтедобывающие «качалки», разбросанные порой в самых неожиданных местах вокруг городка (ну кто был в Татарии, знает) и конечно дядин (отцовского брата, который жил в ту пору с семьей в этом городке) спортивный велосипед, который он великодушно давал мне на все время моего пребывания – неизменный предмет зависти местных мальчишек, рассекавших на обычных дорожных «Уралах», ещё бы: 10 скоростей, тормоза на изогнутом в бараний рог руле, да что там говорить – это как сейчас если бы твои друзья ездили, допустим на Жигулях, а ты один такой на Феррари.

      Но я все равно больше любил ездить к бабушке и дедушке в деревню в Волгоградскую область, и со временем вообще перестал ездить в Татарию, или ездил, но ненадолго, не больше недели, чтобы все остальные каникулы проводить в деревне. И дело было не в том, что в Татарии бабушка и дедушка жили хоть и на окраине городка но все же в обычной городской квартире, и не в том, что бабушка в Татарии была учительницей и строго меня контролировала, нет, конечно нет, а дело было в том, что деревня (называлась она Тихоновка)…, о, это был целый мир: таинственный и вместе с тем простой и прекрасный в своей простоте.

      Деревня Тихоновка представляла собой совершенную модель мира, как он должен был быть устроен в моём тогдашнем понимании. Посудите сами: в деревне был магазин, делящийся на два отделения: промтоварный и продуктовый, была контора, где сидело руководство совхозного отделения и бухгалтерия, была почта и был клуб, куда привозили кино, а по вечерам устраивались танцы для молодёжи, была школа для начального образования, а за теми кто достигал четвертого класса, каждый день приходил школьный автобус и отвозил их в центральную совхозную усадьбу в поселок городского типа Мариновка. Была машинно-тракторная станция с ремонтными мастерскими, куда ходили на работу хмурые промасленные мужики, отцы моих деревенских товарищей, были ферма и полеводческая бригада, куда ходили на работу женщины, соответственно матери моих деревенских товарищей, был деревенский фельдшерский пункт и было кладбище на окраине деревни (церкви, кстати, не было, причем её не было никогда, хотя деревню на этом месте, я, уже много позже, нашел на старинной карте 18 века. В тех местах вообще туго с церквями, и ничего, обходились как-то). Да, чуть не забыл: еще была общественная баня, работавшая по определённым, «женским» и «мужским» дням.

      Еще была речка, подковой с трёх сторон огибавшая деревню, и, наконец была степь, окружавшая деревню со всех сторон, бескрайняя, таинственно мерцающая огоньками далеких соседних хуторов по ночам, наполненная звуками и запахами, которые я не буду описывать, потому что все уже написано про степь (кому интересно почитайте Гоголя, или там Шолохова, он как раз примерно в тех местах и жил). Ну скажите, что это, если не идеальная модель мира: законченная в своем совершенстве, абсолютно самодостаточная мини-вселенная?

      Составной частью этой мини-вселенной были дом и семья моих бабушки и дедушки – такая же абсолютно законченная и идеальная модель моего мироустройства. Семья состояла из бабушки Дуси,