В поисках женственности. Елена Герасевич

ты смеешь фотографировать, если камера стоит космических денег? Никто из моих близких, если бы даже захотел, не смог бы состязаться со злой мачехой в моей собственной голове!

      Пытаюсь понять, откуда у меня появилось убеждение, что любое дело должно непременно приносить какой-то материальное вознаграждение за созданный продукт. А если это для себя, то стыдно – материалы и инструменты денег же стоят! Помню, как я внутренне обрадовалась, увлекшись миниатюристикой, – создавать кукольные миры можно было из всякого барахла: из сломанного наушника получалась отличная душевая лейка, а из деревянной бирки от банки с омулем – шикарный журнальный столик.

      Но для таких работ нужно отдельное место – на уборку-разборку порой тратилось больше времени, чем на работу. Ка-ак? Мне личное место? Да как я могу! Это ж вообще эгоизм чистой воды – иметь личный письменный стол. Что я, школьница какая? Гладильная доска в проходном коридоре есть – и хватит! В общем, миниатюру я тоже бросила – беспорядок от меня один и хлам.

      Перспектива получить личную «норку» стала серьезным аргументом для принятия решения по служебному переезду в другой город. Та комнатка в 8,5 квадратных метров стала моим самым любимым и самым обитаемым местом в доме. Там все было устроено так, как я хочу, как мне удобно, независимо от того, нравится это кому-то еще или нет.

      Процесс оказался необратимым и, по возвращению, новая я уже без зазрения совести «отжала» для себя любимой подобную комнату в старой квартире. Нет, разумеется, она для всех открыта, в ней периодически тусуются дети и кот, споря за место на моем кресле, но здесь только мои правила и только те вещи, которые я сюда пустила.

      Да, я все ещё порой падаю в обесценивание и грызу себя за то, что занимаюсь ерундой, воруя деньги и время у семьи, но с каждым разом у меня все лучше и лучше получается подниматься над этими мыслями и понимать, откуда они приходят.

      Несколько лет назад мой личностный кризис дошел до такого уровня, что я в слезах спросила у священника: «Может ли многодетная мама заниматься чем-то еще кроме семьи?» Батюшка посмотрел на меня строго и сказал: «Не может». И когда мое сердце уже летело вниз от тоски и безысходности, он с улыбкой продолжил: «Не может, а должна!»

      Когда мне приходится говорить с женщинами, которые находятся в тяжелом эмоциональном состоянии я всегда задаю только два вопроса: «Что ты делаешь для себя?» и «Есть ли у тебя дома СВОЕ личное место?» Самое ужасное не то, что они не могут ответить на этот вопрос, а то, что они даже не понимают, о чем я спрашиваю. А я узнаю в них прежнюю Лену.

      И тогда я всем замотанным мамам рассказываю одну притчу, которая однажды меня в буквальном смысле этого слова спасла:

      «Жила-была бедная еврейская семья. Детей было много, а денег мало. Отец целыми днями пропадал на службе. Бедная мать тоже работала на износ – готовила, стирала и… орала, раздавая подзатыльники и громко сетуя на жизнь.

      Однажды, вконец выбившись из сил, она отправилась к раввину за советом: «Как стать хорошей матерью?»

      Вышла