Нас не вернуть, предатель. Лена Голд

никогда не прощу им этого.

      – Нам не о чем говорить, Давид, – холодно произношу я. – Больше не появляйся на моем пути.

      Даже удивляюсь насколько спокойно говорю, словно удав. Хотя в душе поднимается буря, грозящая снести все на своем пути.

      – Но, сестренка…

      Он подается вперед, и я рефлекторно отступаю.

      – Сестренка? – Я насмешливо выгибаю бровь. – Вы же от меня отказались. Или напомнить? Кто говорил: ты мне больше не сестра, м? Не ты ли, Давид?! Не вы ли с отцом меня обзывали бог знает кем!

      – Я… – Он сглатывает и вдруг опускает глаза.

      Но я не желаю с ними разговаривать. Даже дышать одним воздухом тошно. Потому что, как оказалось… Боль от удара в спину зависит не от глубины раны. А чаще всего – от того, в чьей руке был этот нож…

      В руках родных. Тех, кому я безоговорочно верила. Тех, кого безумного любила и не думала, что в один день они смогут так просто отвернуться от меня, предварительно облив грязью.

      Обида, жгучая боль и несправедливость за те события смешиваются в эмоциональный коктейль. Я едва могу стоять напротив брата. Слишком мало прошло времени. Ничто не забыто. Не стерто.

      – Ты, кажется, ошибся, Давид, – сухо говорю я. – Вы мне – никто. С тех самых пор, когда публично меня оскорбили. Когда выбрали Альпарслана, а не меня. Не стали разбираться. Вышвырнули из своей жизни. Теперь я поступаю так же. По-моему, честно. Не так ли?

      – Дарина, мы не знали, в чем дело! – кричит он, впиваясь в меня покрасневшими глазами. Такими родными и такими далекими сейчас. – Надо поговорить! Пожалуйста!

      Давид пытается до меня дотронуться, но я дергаю плечом, потому что мне неприятно его общество.

      – Поздно, – заключаю я. Видя, как подъезжает водитель и останавливается в паре шагов от меня, направляюсь к автомобилю. Открыв дверь, я сажусь в салон и тут же захлопываю ее перед носом брата.

      – Дарина! Стой! Прошу тебя… Выслушай!

      Он начинает стучать в окно и что-то кричит, но я закрываю уши руками, чтобы ничего не слышать.

      Крепко зажмуриваюсь, едва сдерживая себя. Втыкаю ногти в ладонь и начинаю судорожно дышать, словно у меня отобрали вмиг весь воздух.

      Та сцена возле офиса, именно в этом месте, где мы говорили сейчас, все еще стоит перед глазами…

      Мне было слишком больно. Так больно, как никогда. Больше не желаю их видеть. Они вычеркнули меня из своей жизни. Я никогда и ни за что их не прощу! Просто слишком поздно для этого. Ничего уже не вернуть. Ничего…

      Наверное…

      Глава 6

      Злость уходит на второй план, а вместо нее появляется обида, горечь и… сожаление, которое растекается по всей грудной клетке.

      Мне отчего-то хочется вернуться и напомнить брату слова, что они с отцом говорили в мой адрес буквально полтора года назад. Что сотворили со мной… Но я понимаю, что это бесполезно. Как и бессмысленно терзать себя сомнениями. Лишний раз трепать себе нервы, думая о близких когда-то людях. Все равно достучаться при любом раскладе не получится, как тогда, в прошлом. Ведь я пыталась дать