Земля разбитых грёз. Xoma Sleepy

сразу же вспомнил странные символы, нанесенные на стволы деревьев, и кивнул.

      – Да будут прокляты в веках метсанов рунные жрецы, сим даром Карчин сеял страх, дрожали сильные бойцы. Могучи символы его, убить, изгнать или пленить они способны. И за прошедшие года мощь рун росла и множился их род. Мать Леса – высший дух, почти что бог, и то, захочет – не пройдет.

      – Стало быть, эти печати держат в тюрьме тварь, что куда сильнее тебя, а потому обычным способом не сбежать? – переспросил я, потому как плохо рифмованная речь демона сбивала с толку и хреново усваивалась. – Но с моей помощью ты сможешь выбраться? Почему?

      – Печатями не скован человек, а мы с тобой отныне связаны навек.

      Картина начала проясняться, и я собрался было задать ещё один вопрос, но вспомнил о тикающих часиках.

      – Ладно, вроде бы, чуть-чуть понятно. У меня ещё масса вопросов, но, думаю, нам следует поспешить, если хотим уйти прочь до того, как станет слишком поздно.

      – Ты прав, о жалкий.

      Проигнорировав очередное оскорбление, сложил последние вещи в заметно потяжелевший вещмешок и поднялся.

      – Тогда идем?

      – Не торопись, – в голосе демона слышалось самое настоящее торжество. – Остался важный шаг.

      – Да? – осторожно проговорил я, чувствуя, что сейчас-то и начнется самое паршивое.

      – О силе должен ты своей узнать сейчас, ведь после будет поздно…

      – Слушай, а ты можешь говорить нормально? Я помню, что, когда мы подписывали контракт не было этих странных стихов.

      – То был язык Пар-валена: священный, древний, уважаемый давно. Для договоров нерушимых создан, для магии, для тайн, и для любви. И праздной болтовней его пятнать запрещено. Нарушишь правило сие – я изопью твоей крови.

      Ворон возмущенно каркнул.

      – Ладно, ладно, объясняй, как хочешь. Я все понял.

      И Айш-Нор объяснил.

      Со слов демона выходило так, что у каждого человека есть какая-нибудь врожденная магия. Чаще всего – одна, иногда – несколько, совсем редко – дар не ограничен ничем. При должной огранке талант расцветает. У кого-то сильнее, у кого-то – слабее. Зависит от того, сколь много магической энергии протекает сквозь незримые каналы мира и какое её количество человек способен получить, накопить и переработать.

      Попаданцы вообще и я в частности обладали практически нулевым магическим даром – это Айш-Нор проверял регулярно. Ни таланта, ни большого «мана-пула», ничего. А потому, даже если бы нас и не использовали в качестве жертв, ничего сильнее шарика воды или светлячка наколдовать бы не вышло. Впрочем, таких неудачников в любом мире – большинство.

      – Эх, не бывать мне архимагом, – грустно подытожил я. – Но как же тогда эта рука и молнии из неё?

      Я на всякий случай продемонстрировал новую конечность.

      – Ты заключил контракт, а он священен, нерушим, он наделяет силой, не положенной с рожденья.

      – Ага, и?

      – Таких в Дамхейне искажёнными зовут, считают, что они есть бездны отраженья. Боятся, презирают, ненавидят. Узнают