Белый Север. 1918. Яна Каляева

Дата… 12 июня 1918 года.

      Максим проморгался. Для деревенской гопоты это было уже чересчур. Оверкилл, как говаривали младшие коллеги. Одно дело – грабануть невесть как оказавшегося здесь московского менеджера и по приколу переодеть его в дедово шмотье. И совсем другое – такие артефакты… Документ, конечно же, не мог быть подлинником – слишком новая бумага. Но стилизация выполнена качественно, явно поработал человек знающий и увлеченный.

      Последней Максим извлек синюю книжечку – вроде бы паспорт, хотя больше нормального раза в полтора. Под надписью ПАСПОРТНАЯ КНИЖКА – черный прямоугольник, сверху от руки вписано “Безсрочная”… надо же, орфографические ошибки, ну точно простенькая подделка. “Выдана Вознесенским волостным правлением 3 мая 1912 года. Владелец – “Максимъ Сергѣевичъ Ростиславцевъ”. Дата рождения – 21 июля 1887 года”. Почти угадали, всего-то на сто лет и 13 дней ошиблись – Максим родился в 1987 году, второго августа – в день ВДВ, всю жизнь два праздника в одном, хотя второй не имел к нему никакого отношения, да и первый отмечать с каждым прожитым годом хотелось все меньше. Или подождите… тринадцать дней… двадцать первое июля – это же и есть второе августа, только по новому стилю.

      Максим вытер со лба выступивший пот и привалился к бревенчатой стене. Именно эта деталь убедила, что происходящее – не розыгрыш, не квест-рум какой-нибудь, заказанный друзьями шутки ради. Да и нет у него друзей, которые могли бы отправить его в такой дорогой и изощренный квест-рум. Впрочем, в последние годы контакт с друзьями как-то потерялся, времени на общение не хватало из-за работы… Ладно, допустим, письмо якобы консула могло попасть сюда случайно с какой-нибудь ролевой игры, или его сперли из краеведческого музея. Но паспортная книжка с его, Максима, данными с ошибкой в сто лет…

      Максим поерзал, пытаясь удобнее усесться на скамье, и тут что-то чувствительно впилось ему в бедро – не острое, но чертовски жесткое. Машинально вскочил и осмотрел деревянную поверхность: на ней ничего не было. Ну не могло же ему померещиться? И этот звук… будто от резкого движения в одежде что-то звякнуло. Максим стянул поддёвку и ощупал ее. Между сукном и подкладкой было зашито что-то круглое, да не одно – десяток… нет, больше. Максим нашел на полке с посудой ножик, насколько смог аккуратно взрезал подкладку и вытащил крупную монету. На одной стороне – сложный четырехчастный герб, на другой – женский профиль. Британский соверен. Золото.

      Это уже точно не было ограблением, да и на розыгрыш походило мало. Воспоминание маячило на самой грани восприятия, ускользающее от осознания, как сон, когда пытаешься вспомнить его за завтраком. Что-то же произошло между визгом тормозов на парковке и этим невзрачным домом, на который он таращился… Максим глубоко вздохнул и заставил себя сосредоточиться на воспоминании, как на неприятной рабочей задаче.

      Визг тормозов… Удар. Боль. Темнота. Вот оно как, Максим Сергеевич…

      Максим нашел глазами мятый жестяной умывальник и мутное зеркало