Сердце ледяной реки. Марина Библая

в. Мужчины занимались охотой, рыбной ловлей и изготовлением орудий, женщины – обработкой шкур, рукоделием и сбором даров леса. Дети учились у старших, подражая их движениям, слушая рассказы о духах и древних героях.

      Утро началось для Ойки, как обычно. С первыми лучами солнца он вышел из чума, чтобы проверить свои силки в лесу. Лёгкий иней блестел на мхе, а дыхание вырывалось облачками пара. Но что-то в воздухе было не так. Далеко от реки доносился странный гул, напоминающий скрежет ломаемого льда. Ойка нахмурился. Рано ещё для заморозков – в эти дни река обычно оставалась свободной, бурлящей и живой.

      Ойка, восемнадцатилетний юноша, был сыном охотника и мастера-ремесленника. Высокий и жилистый, он выделялся среди сверстников зорким взглядом и стремительным движением. Его длинные тёмные волосы всегда были заплетены в одну тугую косу, украшенную костяными бусинами, а на шее висел амулет в виде медвежьего клыка – наследие от отца. Его глаза, светло-серые, как зимнее утро, всегда отражали в себе отблеск мыслей, которыми Ойка редко делился с другими.

      Он направился к Ямелану. Когда деревья расступились, перед ним открылся вид на реку. Ойка остановился, потрясённый. Вода у берегов сковалась льдом. Тонкие ледяные узоры распространялись всё дальше, словно пытались захватить течения в свои хрупкие объятия. Это было неестественно. Лёд на Ямелане появлялся только в конце месяца, перед самыми сильными морозами. Сейчас же осень едва вступила в свои права.

      Ойка наклонился, чтобы коснуться льда. Он был тонким, но холод, исходящий от него, словно прожигал кожу. Юноша отдёрнул руку, его сердце забилось быстрее. Такое раньше не случалось. Он вспомнил рассказы старейшин о странных зимах, когда духи реки гневались на людей за неуважение или недобрые поступки. Но в этом году племя соблюдало все обряды, благодарило природу за щедрость. Что же могло вызвать столь ранние заморозки?

      Ойка вернулся в деревню с тревогой на лице. Старейшина племени, мудрая Унта, уже стояла у входа в чум совета. Её лицо, испещрённое глубокими морщинами, отражало ту же тревогу, что и в сердце Ойки. Она заметила его приближение и позвала жестом.

      – Ты видел реку? – спросила она, когда Ойка подошёл ближе.

      – Да, Унта. Лёд уже схватил берега. Я не понимаю, почему это произошло так рано.

      Унта кивнула, её взгляд был устремлён вдаль, к лесу.

      – Это плохой знак, Ойка. Ямелан – наша живая артерия. Если она замрёт раньше времени, нам придётся столкнуться с голодом. Рыба уйдёт, охота станет труднее. Мы должны понять, в чём причина.

      – Может, духи реки разгневались? – предположил юноша. – Но мы ведь приносили дары, как всегда.

      – Не всё так просто, сын охотника, – ответила старейшина. – Иногда то, что мы видим, лишь часть истины. Возможно, в этом есть след иных сил.

      Ойка почувствовал холодок по спине. Старейшина редко упоминала "иные силы" – то, что племя не могло контролировать или понять. Её слова всегда скрывали больше, чем говорили. Юноша хотел спросить, что она имеет в виду, но Унта уже повернулась к остальным собравшимся.

      Весь день прошёл в обсуждениях. Мужчины проверяли сети на реке, надеясь добыть хоть немного рыбы, но сети возвращались пустыми. Женщины готовили дополнительные запасы сушёного мяса и ягод, предчувствуя трудные времена. Старейшины собирались у костра, тихо перешёптываясь, обсуждая обряды и древние знания. Но никто не мог дать точного ответа, почему река начала замерзать.

      Ойка, глядя на происходящее, почувствовал, что что-то важное ускользает от их понимания. Ему хотелось сделать что-то большее, чем просто наблюдать. Его отец всегда говорил: “Не жди, когда ответ придёт к тебе. Иди за ним сам”. Решимость загорелась в его сердце. Он решил узнать, что происходит с рекой, даже если для этого придётся выйти за пределы привычного мира.

Глава 2. Совет старейшин

      Вечернее солнце клонилось к горизонту, окрашивая северное небо в оттенки золота и багрянца. Густой хвойный лес, окружавший селение манси, словно поглощал последние лучи света, превращая их в мягкое свечение, играющее на стволах деревьев. Река Ямелан, обычно певучая и звонкая, теперь текла медленно и настороженно, словно прислушивалась к происходящему.

      В центре селения, у большого чума, собрались старейшины. Это место издавна служило сердцем общины, местом, где решались судьбы племени, передавалась мудрость предков и звучали песни, связывающие поколения. Большой чум возвышался над остальными жилищами, его стены, покрытые оленьими шкурами, были украшены древними символами. Здесь, среди запаха смолы и дыма, хранились тайны племени.

      Сегодня атмосфера у чума была необычайно напряжённой. Люди говорили тихо, почти шёпотом, избегая резких движений, как будто боялись нарушить хрупкий покой, который всё ещё сохранялся в их мире. Дети, обычно шумные и неугомонные, прятались за спинами матерей, краем глаза посматривая на старейшин. Даже собаки, что бродили вокруг селения, укрылись в своих лежанках, чутко следя за каждым движением.

      Когда последний из старейшин вошёл внутрь чума, звуки разговоров затихли окончательно. Внутри жилища царил полумрак, разрезаемый лишь отблесками