Легенда о падающей Балтире. Наташа Андронова

ападном, и на нём зародилась Эльцэтрианская культура.

      Материк Урапа протянулся от Холодного океана на севере до Великого океана на юге на восемнадцать тысяч километров. Сменяя климатические зоны от унылой тундры, хвойных и смешанных лесов до бескрайних степей, этот  местами холмистый материк уже далеко за экватором обрастает высоким Тиольскими горами, превратившими юг Урапа в неприступную твердыню. Неприветливый берег никогда не привлекал рыбачьи баркасы. Со стороны гор к океану тоже не подступиться, но есть место, где по узкому перешейку можно было перейти на полуостров, единственный на всём южном побережье Урапа, и на нём, если верить легенде, возникло древнейшее государство, которым правили Огненные Боги. Было это правдой или вымыслом, спустя века мало кого интересовало, хотя их величественный Замок и Дорога, соединившая южные Тиольские горы с Холодным океаном, хорошо сохранились. Древние умели строить. Покрытая гранитными плитами Дорога продолжала служить эльцэтрианам.

      Поздней осенью 424 года по Дороге в сторону Тиольских гор неспешно продвигался караван из трёх тяжело навьюченных лошадей, двух породистых скакунов под дорогими сёдлами и пятерых путников. Впереди шагал высокий человек в  богатой дорожной одежде. Глубокая морщина между бровями и складки в углах обветренных губ делали его гораздо старше своих тридцати лет. Это Зеуг – новый Хранитель древней обители на краю Урапа, утверждённый на должность почти "отшельника" ровно два месяца назад, и его люди: домоправитель Нук и трое проверенных слуг.

      Прошло десять дней как караван был в пути, когда показались снежные горы Тиоля. Здесь к путешественникам присоединился Газди, уже облысевший и глуховатый местный житель. Во второй половине дня дошли до конца Дороги. Дальше начиналась узкая, повреждённая обвалами горная тропа. Когда стемнело, Газди вывел путников к сторожке, больше похожей на кучу прогнившего хвороста. Это убогое жилище было хоть каким-то признаком человеческого присутствия, и уставшие путники заметно оживились, когда из зловонного лаза высунулся заспанный пастух. Не обращая внимания на ругань проводника, одетый в тулуп хозяин лачуги с трудом вылез наружу и отвёл обессиливших животных под ветхий навес. Слуги развели костёр, разложили перед жарким пламенем покрывало для господ, и вместе с проводником полезли в сторожку, где, наскоро перекусив, вскоре уснули.

      Господа расположились у костра. Нук порылся в походной сумке, извлёк нехитрый ужин и придвинул бумажный свёрток Зеугу. Завершив трапезу, мужчины укрылись тёплыми плащами по самый подбородок и тоже задремали. Нук и Зеуг были ровесниками и знали друг друга с детства, потому что отец Нука служил главным поваром в семье Мыслителя Корбута, отца Зеуга. Мальчики росли без материнской заботы. Мать Нука умерла вскоре после его рождения. Мать Зеуга оставила Корбута, когда их малышу исполнилось два года. Успешно окончив местную школу, Нук остался в имении "при хозяйстве", а Зеуг продолжил учебу в лучшем учебном заведении Урапа. Получив прекрасное образование, учёную степень и высокую должность, он после смерти отца вернулся в родное гнездо, где вновь сблизился с Нуком. Вскоре немногословный приятель с его цепким умом и врожденной хитростью стал правой рукой молодого хозяина.

      Утром проводник и отдохнувшие за ночь слуги распределили груз между собой  и, согнувшись в три погибели, один за другим скрылись под нависшей над тропой каменной глыбой. Нук и Зеуг остались одни. Долгие годы взаимной привязанности научили мужчин понимать друг друга без лишних слов. Отправив слуг вперёд, господа переглянулись. Обоим пришла одна и та же мысль: была ли у них необходимость перебираться на край света, да ещё так поспешно?

      Тропа ползла вверх. Через час путешественники прошли перевал, а ещё через два вышли к подножию Тиольского хребта, за которым раскинулся Великий океан. Казалось, ничто не остановит свободный полёт души. Но путь лежал на запад, и Хранитель прикрыл глаза, словно не поверил тому, что увидел – в туманной дымке проступали очертания нездешней земли. Это и был тот самый прицепившийся к материку Урапа полуостров Мёртвая долина и его непостижимый анахронизм – Чёрная Скала высотой в две тысячи метров. Она вырисовывалась по ту сторону серой долины и в погожий безоблачный день не возникало никаких сомнений, кто царил по ту сторону Тиольских гор.

       Мрачное название полуострова возникло не случайно. Отгородившаяся от большого мира земля оживала лишь ранним летом, когда в горах таял снег и в долину мчался живительный поток талых вод. И вот тогда бесплодная с виду пустыня преображалась до неузнаваемости. Ковёр из удивительных алых цветов, которые росли только здесь, покрывал её от края до края, и угрюмая земля, празднуя своё обновление, ненадолго забывала о тех днях, когда над полуостровом хозяйничали западные и восточные штормовые ветры, сгоняя в долину плотный серый туман.

      – Мёртвая долина! По преданию здесь жили загадочные Огненные Боги! – Воскликнул обычно сдержанный Зеуг и, помолчав, добавил: – Чёрный обелиск, воздвигнутый на краю Урапа неизвестно когда и неизвестно зачем. – Сказал и обернулся. Рядом топтался проводник. Ждал, когда господин заметит его, и, не дождавшись,