Рип-тур. Алексей Гринев

Дмитриевича Началова. После этого мы получаем подтверждение успешной загрузки, при котором вы не имеете права присутствовать. Затем подписываем двухсторонний акт о выполнении условий контракта и переводим оплату. После этого импринт Бориса Дмитриевича будет существовать в сознании предоставленного носителя на протяжении 24 часов или до момента добровольного погружения в состояние сна. Все верно?

      – Да, верно, – киваю я. Настроение такое, что хочется подмигнуть Виктории, но я не решаюсь. – Фирма «РИП-ТУР» к вашим услугам.

      Я всегда так храбрюсь перед исполнением контракта. Ставлю людей в неловкое положение, шучу, заигрываю, выпендриваюсь. И прекрасно понимаю, что это мой личный способ компенсировать страх.

      Вот приезжает хмурый техник. Я сажаю своего Сашку в дорогое офисное кресло, сам надеваю ему на голову шлем с толстым плетеным проводом. Подмигиваю, а он подмигивает мне. И в такие моменты мне кажется, что это он из нас двоих – старший брат. Всегда чует как-то, что мне страшно до усрачки, и улыбается.

      Через минуту дорогущая машина, размером с багажный чемодан пройдется по его мозгам и сотрет с лица улыбку. Запишет слепок чужой личности и воспоминаний поверх Сашки. И этот улыбчивый любопытный дуралей куда-то исчезнет. А чужой дядя будет ходить по земле в его теле ровно до тех пор, пока тело это не уснет.

      И вот тогда Сашка вернется, а от туриста не останется и следа.

      Я знаю это. Но все равно каждый раз боюсь, что он где-то потеряется в своей черепушке.

      У моего брата редкие мозги. Моя подруга – техник-фрилансер у майндтех корпораций. Она говорит: такие мозги одни на миллиард. В другую голову нельзя засунуть чужую личность в полном размере и с полным набором воспоминаний. Крыша поедет. А Сашке вот пофигу.

      Так мы и запустили наш маленький семейный бизнес.

      А вдруг в этот раз…

      Но техник уже нажал на кнопку. А значит, я снова станцевал со своей совестью достаточно длинный танец, чтобы не успеть передумать и дать заднюю. Сашка немного дергается в кресле, но не как во всяком попсовом кино из нулевых с жуткими криками и конвульсиями. Просто дернулся разок и как будто уснул.

      Уже поздно нервничать, так что я расслабляюсь. И узнаю эту гробовую тишину, которая царит в сосновой переговорке. Для Стахова это профессиональное молчание, выработанное годами. Технику насрать на происходящее, он тут дорогой наемник. Ассистентов нет, их выгнали перед процедурой. А вот Виктория молчит с напряженным интересом.

      Мне понятны все ее реакции и мысли. Я вижу их через раз. Скепсис, недоверие, злость, раздражение. И совсем на донышке, может быть, есть немного надежды.

      Отец для нее уже – воспоминание о мертвом. А я – шарлатан.

      Хорошо, что платят мне не дети клиентов, а их юристы.

      Сашка открывает глаза и растерянно моргает. Хотя, конечно, не совсем Сашка.

      – Добрый день, Борис Дмитриевич, – говорю я.

      – Денис? – хмурится он и кивает сам себе. – Скан нормально записался? Я…

      И