Сборник. Верианские хроники. Алия Шакирова

чуть опустила голову вбок и задумалась.

      – Рэм… это так странно. Я тебя почти не знаю, – начала медленно, осторожно, как всегда, когда боялась обидеть. – Это как… ну не могу объяснить… Как если спать рядом с чужим… человеком…

      В груди екнуло, сердца ушли куда-то вниз, перестав нормально биться. Конечно! Я для нее чужак! Ощущения оказались куда более мучительными, нежели ожидал. Все тело заныло. Хотелось содрать с себя кожу, снова и снова молотить руками в металл обшивки корабля, в тщетной попытке забыться. Я – чужой.

      – Рэ-эм, – маленькая ладошка легла на мою, как выяснилось, до сих пор покоившуюся на книге, удерживая страницы от перелистывания. – Ты не понял… Ты не чужой… Не расстраивайся, – она сильнее приподнялась, немного помедлила, встала и вдруг подошла совсем близко.

      Я словно завороженный следил за каждым движением землянки, боясь пошевелиться, спугнуть нежданное счастье. Милена подвинула стул вплотную к моему, опустилась так, что наши ноги соприкасались. Неконтролируемая волна истомы охватила тело, когда землянка медленно погладила меня по груди, отвела за уши растрепанные волосы. Я замер, как обычно, перестав дышать.

      – Просто… я больше трехсот лет живу одна. Не знаю, как еще объяснить…

      Она не привыкла к чьему-то постоянному присутствию! Вот в чем проблема!

      От этой мысли сразу полегчало. Я очень бы хотел снова обнять Милену, прижать к себе, закрыв от всех бед. Но, боюсь, теперь, мое тело отреагировало бы на нее куда более бурно. Не ведая, как истолкует это землянка, возможно, привыкшая к тому, что так мужчины готовятся к интиму, решил не рисковать.

      – Ложись, – голос дрогнул, осип. – Так я останусь?

      Она еще раз провела руками по груди, заставив проглотить довольные возгласы, встала и вернулась на кровать.

      – М-можно мне остаться? – настаивал я.

      Землянка молчала, исследуя мое лицо, как делала всегда, когда всерьез раздумывала.

      – Слушай, клянусь королевской честью, чем хочешь, что не трону тебя. Если нужно, включу видеозапись, и тебе довольно будет пожаловаться государю, моему отцу, чтобы меня примерно наказали за нарушение законов и обычаев вериан, – я затараторил, сам себе напоминая горе-оратора. Недоучку, чья публика заметно теряла интерес, и он, в отчаянии, пытался удержать хоть какую-то толику внимания: – Если ты про нас прочла, как еще объяснить? Не собирался я тебя насиловать в спортзале! – меня несло – по делу и без: – Это была реакция созревания, реакция на единственную, и она будет как есть! Как сейчас и минуту назад! Она никак не связана с моими намерениями! И они, уж поверь, самые лучшие и самые светлые! Я не знаю как это доказать и втолковать! – выдохнув, я запнулся, понимая, что слишком раздухарился.

      Глаза Милены чуть расшились от удивления, лицо напряглось. Я замолчал, всерьез опасаясь, что наговорил много лишнего. Но землянка присела, опираясь на локоть, и улыбнулась уголками губ.

      – Извини, Рэм… Никак не освоюсь с вашими особенностями, – сказала очень