Машина желаний. Роберт Шекли

не пустить его в будущее.

      Но почему?! Ответа Оллин не знал.

      Он извлек из ящика стола электронную лампу и чуть не выронил – лампа проскользнула (или ее протолкнули) между пальцами. Оллин вовремя успел сжать кулак, до боли стиснул зубы и вставил лампу в гнездо.

      Еще раз перепроверив настройки, он с силой потянул за главный рубильник.

      Голова закружилась, все словно бы сдвинулось с места – и тут же остановилось. Оллин даже не покинул подвала.

      Он вновь потянул за рубильник, и на сей раз ощутил сопротивление. Его будто пыталась удержать на месте чья-то гигантская невидимая рука.

      Отключив питание, Оллин еще раз перепроверил соединения и настройки. Все было в порядке.

      Не повезло ему и в третий раз. Впору было смачно плюнуть, благо Бернард Оллин давно не размыкал губ и слюны скопилось достаточно. Это все Они. Невидимые злопыхатели преследуют его с самого детства – Оллин зовет их не иначе как просто «Они».

      Вот и сейчас Они срывают эксперимент. Пустили в ход некую силу, противопоставив ее мощи машины времени.

      Оллин давно понял: в будущее его не пускает чья-то злонамеренная, упрямая воля. Впервые она дала о себе знать, когда Оллину было десять и он играл с набором юного химика. Потом сила преследовала его в школе и университете. Но никогда она не проявляла себя так настойчиво, как сейчас.

      Впрочем, от этого решимость Оллина запустить машину времени лишь крепла.

      Ох уж эти Они!

      Оллин резко потянул за рубильник, голова закружилась, его повлекло куда-то… Никто ему не препятствовал, никто не держал на месте. Стиснув кулаки, он крепко зажмурился.

      В воздухе из ничего начала проступать фигура Бернарда Олина. Толпа ахнула, гид улыбнулся и приготовился произнести заученную речь. Своим появлением Оллин никогда не перестанет поражать гостей музея.

      – И вот перед вами Бернард Оллин, человек из прошлого. Он вас не видит и не слышит. Обратите внимание на ошеломленное и отчаянное выражение его лица. Сейчас Оллин не видит ничего, кроме бесконечной серой пустоты. А все потому, что… – И гид, что называется, на пальцах объяснил теорию путешествий во времени.

      – Прическа этого человека, – перешел он к более приземленным темам, – весьма характерна для людей прошлого: длинные волосы спереди и короткие сзади. В двадцатом веке длинная челка служила своеобразным признаком научного или артистического склада ума. Хотя…

      Экскурсовод продолжал описывать обычаи эпохи, из которой прибыл Оллин, а толпа во все глаза таращилась на обескураженного мужчину на платформе.

      – Он так несчастен, – заметила Ган, сжав руку Веерда. – Взгляни на него!

      Люди затаив дыхание взирали на перекошенное от страха, почти обезьянье лицо представителя двадцатого века.

      – Он озирается, – пояснил Веерд. – В справочнике написано, что Оллин страдает манией преследования.

      О том же заговорил и гид. Молодожены прислушались.

      – Его паранойя – как вы, должно быть, знаете – имеет вполне