Посторонние. Роджер Царапкин

Правительство приняло другое решение. Проект коллапсатора расконсервировали, хотя многие из его разработчиков уже покинули этот мир: кто-то переселился на соседнюю планету, кто – добровольно в печь с системой дожига, а главного конструктора прибора – Окротта1 – убила собственная жена, что-то перепутав в полупроводниковом соединении его бионического комбинезона. Она хотела немного поднять в нём температуру, чтобы сделать ему теплее, ибо тогда была зима, а Бартеореликс не обеспечивал ровный климат на протяжении всего года. Бедняга Окротт1 сгорел заживо за пару секунд вместе с бионическим комбинезоном и своим светлым разумом, даже не успев понять, что происходит.

      В итоге принцип работы коллапсатора всё-таки поняли. Воссоздали несколько миллионов гигабайтов чертежей и прикинули бюджет. На сумму – колоссальную, но ещё очень предварительную – махнули рукой. Речь шла о выживании всей планеты, а безо всяких излишеств, вроде «бесплатных» полётов детишек младшего возраста к гигантским астероидам в рамках общеобразовательных программ, можно было и обойтись. По крайней мере в ближайшие годы. Ничего страшного не произойдёт, поплачут и успокоятся.

      И началась теоретическая разработка. Никогда ещё стилусоиды так дружно не налегали на решение единой задачи. Вся вычислительная мощь тогдашней компьютерной инфраструктуры была задействована в этом проекте. Войну все быстро позабыли; границы между государствами, коих насчитывалось тогда два десятка с лишним, сгладились и испарились как будто сами собой; даже язык международного общения для удобства коммуникации был унифицирован и приведён к единому знаменателю. Все очень хотели жить.

      И Бартеореликс это как будто тоже заметил, и одобрил. Он больше не хулиганил, вёл себя смирно. Тихо светил сверху, ожидая собственную участь.

      Когда коллапсатор был наконец готов, через каких-нибудь тридцать лет, пришло время его испытать. Он представлял собой двухуровневую систему: первая часть его размещалась под поверхностью грунта в пустынном месте, и представляла собой огромную и гладко полированную трубу из чёрного закалённого вулканического стекла со всякой научной аппаратурой внутри: отражатели, преобразователи, усилители, трансформаторы… Её задача была собрать в пучок так называемый энергетический шлейф, который вырабатывала сама планета при осевом вращении, сфокусировать его в луч и одним мощным импульсом послать на другую часть коллапсатора – спутник, который летал на стационарной орбите максимально далеко от Рибейсежа, чтобы освободиться от влияния его атмосферы на свою материально-цифровую инфраструктуру. Спутник захватывал пучок, преобразовывал его оптические характеристики, сглаживая спектрально-волновую «рябь», возникающую из-за прохождения той же плотной атмосферы, и с ювелирной, насколько позволяли те архаичные возможности, точностью отражал его в нужную область туманности, тщательно выверенную заранее. Область начинала сжиматься, коллапсировать, увлекая