Игра не по сценарию. Вера Александровна Ефимова

Гиммлера Гитлер говорил, что «это тот, кто выполняет свои обязанности с ледяной целеустремлённостью». Про Гесса Гитлер сказал: «Единственная моя надежда на то, что ему не удастся занять моё место. Я просто не буду знать, кого больше надо жалеть, Гесса или партию».

      Рем же создал Гитлеру новые проблемы. От ультрареакционного издателя Лемана, всегда поддерживавшего НСДАП, Гитлер получил письмо, в котором выделил строчку: «Рыба гниёт с головы».

      А Рем упивался тем, что его штурмовики представляют силу, с которой вынуждены считаться все: и тем более – морально извращённые эстеты.

      Гитлер отлично понимал, что штурмовики Рема, претендуют на власть и поэтому представляют реальную угрозу.

      К тому же и у промышленников, и у банкиров вызывало тревогу стремление Рема национализировать в Германии всё, что только можно.

      Военные были шокированы непрекращающимся желанием штурмовиков встать над армией. Им не нравилось намерение Рема стать военным министром и желание – влить отряды штурмовиков в армейские подразделения.

      Всё это рассказал Герде Эрнст Ганфштенгль.

      По словам Эрнста у него с Германом Герингом установились дружеские отношения. И Геринг оказывал Эрнсту протекцию в разных вопросах. Поэтому, по приглашению Геринга, Ганфштенгль остановился во дворце президента рейхстага. Потом, на короткий срок, он снял жильё на Гентинерштрассе. А поздней осенью 1933 года переехал в прелестный дом, очень похожий на миниатюрный дворец, на Паризерплац, совсем рядом с Бранденбургскими воротами.

      Елена с сыном находились в Мюнхене и Эрнст без них очень скучал. Встречи с Гердой он воспринимал, как дружескую поддержку, любезно оказываемую ему актрисой.

      Он рассказал ей, что, находясь во дворце президента, нечаянно из приоткрытой двери услышал разговор Гитлера с Геббельсом.

      – Пока Гинденбург жив, – донёсся до Эрнста голос Гитлера, – существуют две вещи, чего я не могу касаться: армия и министерство иностранных дел.

      По мнению Ганфштенгля, Гитлер проявлял чудеса изобретательности, чтобы балансировать между различными политическими силами Германии.

      – Это кажется невероятным, – рассказывал Эрнст, – но за 7 лет в стране прошло 30 выборных кампаний и ныне существует 32 партии! И наш фюрер намерен очистить эти «авгиевы конюшни». Разве это не благородная миссия? Он готов избавиться от экономической катастрофы и ликвидировать безработицу.

      Но командиры штурмовых отрядов СА, за глаза, называли фюрера и «барабанщиком», и «шутом». Он, де, проложит дорогу для более достойных, а потом его можно будет убрать.

      Герда уяснила одно: в настоящее время сближение с СССР Гитлер считал недопустимым. И на этот счёт её тоже «просветил» Ганфштенгль.

      – Это привело бы к усилению левого крыла в НСДАП, прежде всего СА, – сказал фюрер в узком кругу своих единомышленников. – Нам с ними предстоит бороться, они – наши враги. Правда, мы их потерпим, пока, но всему свой черёд.

      Выражение суровой решимости