Игра не по сценарию. Вера Александровна Ефимова

демонстрировала окружающим свою совершенную безучастность и отстранённость. Герда же, несмотря на то, что сознательно стремилась к тому, чтобы быть общительной и дружелюбной, не стала этой «воображале» навязываться. Они не только не подружились, но, даже, считали себя конкурентками. Дитрих не дружила с женщинами, вообще, она, осознанно, предпочитала мужчин. Соперницы ей, однозначно, были не нужны!

      Приблизительно в это же время начала складываться карьера ещё у одной, в будущем ставшей известной немецкой актрисы. Ещё в 1922 году Эмми Зоннеманн подала прошение главному управляющему Немецким Национальным Веймарским театром доктору Францу Ульбриху: о приёме её на роль юной героини. Её прошение было удовлетворено, и Эмми получила роль Фёклы в одноимённой пьесе Шиллера. Постановка имела шумный успех.

      Герда познакомилась с Эмми Зоннеманн на кастинге в Берлине в 1923 году, когда молодая актриса решила попробовать себя в другом амплуа. В отличие от Дитрих, высокая и видная Зоннеманн, выглядела, по-королевски величественно, но вела себя совсем по-другому. Эмми Зоннеманн стала одной из близких подруг Герды фон Боген, благодаря которой агент Мелинда была неплохо информирована о том, что происходило в высших эшелонах власти Германии. Кое какая информация была известна Зоннеманн и из аристократических салонов Берлина и Веймара. И Эмми охотно делилась своими знаниями с лучшей подругой.

      Съёмки в кино для Герды, как актрисы, были чрезвычайно увлекательны, но «съедали» всё свободное время. С семи часов утра она снималась на киностудии, а вечером бежала в театр, чтобы быть задействованной в спектаклях. Возвращалась она ближе к полуночи, что её противной соседкой фрау Шульц, воспринималось, как нечто недостойное, Герду порочащее.

      Эта бесцеремонная женщина останавливала актрису в самое неподходящее время, и именно тогда, когда у Герды совсем не было времени чтобы выслушивать её обидные намёки и умозаключения. Имея уважение к возрасту фрау Шульц и хорошее воспитание, Герда вынуждена была, по отношению к этой даме, проявлять элементарную вежливость. Жалобы этой изрядно надоевшей ей женщины, её воспоминания о военных годах, о старом добром времени, когда на марку «вполне можно было прожить, а достоинство и благородство были в чести», Герду неимоверно раздражали. Но открыто ссориться с фрау Шульц она не хотела.

      – Эх, да что вы, молодёжь, понимаете! – бестактно говорила фрау, в очередной раз, задержав актрису, не считаясь ни с чем, и, при этом высказывая ей колкости.

      «Если серьёзно воспринимать, кто и что сказал и на всех обращать внимание, то только от нахальства одной этой дамы можно себя довести «до белого каления»! Спокойна, будь спокойна», – пыталась актриса мыслить позитивно.

      – Простите, фрау Шульц, но я очень спешу. – Герда боком протискивалась мимо дамы, перегораживавшей ей проход, сдержанно извинялась и убегала.

      Но, просто так, от соседки было не отделаться. Узнав, что Герда приехала из России, фрау Шульц как-то (на взгляд актрисы совершенно неделикатно