Чего хочет женщина. Татьяна Полякова

проняло.

      И я заревела. Звонок в дверь, Танька открывать пошла, дверь в комнату распахнута настежь, Аркаша на пороге с цветочками, а Танька ему:

      – Извини, ради бога, не до гостей сегодня.

      Аркаша увидел, как мой бюст ходуном ходит от горьких рыданий, и в квартиру прошмыгнул.

      – Что случилось? Почему Лада плачет?

      Танька и из себя слезу выжала:

      – Иди, Аркаша, не до тебя сейчас. – А он уже в комнате.

      – Лада, что с тобой?

      – Отстань от нее. Тут такая беда. Ей завтра за квартиру отдавать, собрали деньги, а у нее кошелек в троллейбусе украли. Мужу говорить боится, половина денег в долг. Ох, голова раскалывается, что делать, не придумаю.

      Я реву еще громче, голову руками обхватив, а Аркаша бочком ко мне.

      – Лада, не плачь, я помогу. Дам я тебе денег.

      – Что ты болтаешь, а? – говорит Танька. – Как она тебе их вернет, что мужу говорить будет?

      А Аркаша меня по коленочке гладит и ласково так говорит:

      – Мы договоримся, Лада, договоримся.

      На следующий день приехал ко мне в школу; я всю ночь на кухне книжку читала, чтоб с утра помятый вид иметь, вышла из учительской, головка набок, глаза опущены, а он мне конвертик.

      – Вот, Ладушка.

      Взяла дрожащей ручкой и сказала:

      – Спасибо, Аркадий Викторович.

      Через недельку он пригласил меня на дачу. Поехала. За свои деньги Аркаша хотел многого, и я старалась, как могла, ублажала. Однако и управляться с ним научилась быстро. Месяца не прошло, а я уже вертела Аркашей и так и эдак. На деньги был он жаден, но против моего напора устоять не мог. Стал интересоваться моей квартирой, к тому моменту было ясно, что никуда Аркаша от меня не денется, увяз, и я сказала правду. Головой покачал, посмеялся и похвалил:

      – Хорошо, что не врешь.

      Аркаша быстро шел в гору, а вместе с ним и я. Чуть что, грозилась бросить к чертовой матери. Поначалу он боялся, а потом понял: деньги я люблю до одури и никуда не денусь. Успокоился, ревновал больше для порядка, и как ни странно, а верил мне. И я к Аркаше привыкла. Хоть и противны были его потные ладошки, однако душа родная и дело общее; на свой лад я его даже любила.

      Но и Танька была права – бабьего веку оставалось не так много, и возле Аркаши я явно засиделась. Хотелось моей душе чего-то. Потому и о Димке второй день думала, не то чтобы мечтала, а так, нет-нет да и вспомню, улыбнусь.

      В понедельник он мне позвонил в школу. Начал путано:

      – Лада Юрьевна, это Дима, мы с вами в четверг познакомились, у вас бензин кончился.

      – Дима, – засмеялась я. – Неужели ты думаешь, что я тебя забыла? Откуда звонишь? Я через час заканчиваю, может быть, встретишь меня?

      – Конечно, – а в голосе такая радость, кого хочешь умилит.

      Он был на машине ярко-красного цвета. Ничего подобного я в жизни не видела.

      – Неужели сам собрал? – ахнула я.

      – Сам, – Димка даже покраснел от удовольствия.

      – На такой красавице ездить страшно. – Я нахваливала машину и Димку и смотрела ласково, а он волновался и явно не знал, что со