Непутевая принцесса, Или верни мою жизнь. Кира Фарди

и направился к своей каюте. Стоя под душем, мучительно пытался вспомнить падение и свое чудесное спасение. Какая-то картинка мелькала перед глазами, но я не успевал ухватиться за нее, как она исчезала, словно рыбка. И на этой картинке была девушка с рыжими волосами. Они, как водоросли, шевелились в воде, обрамляя ее лицо, которое я никак не мог разглядеть.

      – Дьявол! И привидится же такое! – потряс я головой и выключил воду.

      Провел ладонью по запотевшему зеркалу, вгляделся в свое лицо, опять потрогал губы. Что-то прекрасное было связано с ними, но что?

      «Это был сон! – решил я. – Точно, сон! Игра памяти».

      Переоделся, кинул грязное белье в корзину и вернулся на мостик. Погрузка в шлюпки уже закончилась, палуба почти опустела. Я смотрел, как лодки одна за другой причаливают к берегу. Издалека доносились радостные голоса туристов. Ребенка, устроившего этот переполох, тоже не было нигде видно.

      – Как тут, Свен?

      Рулевой покосился на меня.

      – Да все в порядке. Устаканилось. А вы как? Голова не болит? Ударились сильно, сам видел.

      – Нормально. Видел как я упал? – обрадовался я. – А случайно не заметил, у меня телефон был?

      – Когда вы стояли на носу корабля, то держали мобильник в руках.

      – Странно.

      Припрыгивая, потому что тело так и норовило подскочить и взлететь, я направился на нос «Карвела». Но и там телефон не нашел, хотя осмотрел все, заглянул под каждый канат, в каждую щель – смартфон словно сквозь трюм провалился и ушел на дно моря.

      «Неужели уронил его в воду? – сделал я неприятное открытие. – Да чтоб все провалилось!»

      – Габи, Габи! – донесся крик, я обернулся и с досадой поморщился.

      Ко мне, балансируя на высоких каблуках, торопилась Мари.

      – Прекрати кричать! – прошипел я, оглядываясь. – Я сколько раз предупреждал, не носить такую обувь на судне? Хочешь за бортом оказаться?

      – Ну, пока за бортом оказался только бравый капитан, – съязвила обиженная Мари. – Я переживаю за тебя, а ты…

      Она надула губы и всхлипнула. Я смотрел на нее, и почему-то глухое раздражение поднялось в груди. Яркая, веселая, Мари не портил даже такой слой макияжа, из-за которого за кремами и пудрами невозможно разглядеть ее истинную внешность, она нравилась всем морякам и мне. А сейчас при ослепительном солнечном свете я вдруг разглядел неровные слои крема, потекшую тушь, неестественный цвет изумрудных линз. И какое-то воспоминание царапнуло изнутри, шевельнулось нежностью и томлением.

      – И зачем пришла? Сидела бы у себя в баре, развлекала бы гостей, – проворчал я и отвернулся.

      – Господин капитан, – окликнул кто-то сзади.

      Да что сегодня за паломничество? Я раздраженно обернулся: к нам торопился дневальный Тони.

      – Что опять случилось?

      – Вот. Прачка у вас в кармане нашла. Наверное, дорогая вещь.

      Он протянул мне крупную перламутровую чешуйку. Она была величиной с пол-ладони, словно оторвалась от большой рыбы, переливалась изумрудно на солнце и ярко светила в глаза.

      – Что это?

      – Не