Удивительные изобретения. Нельсон Бонд

викингов.

      И внезапно Брэднер понял! Все было так, как он и думал. Освободившись от оков расширяющегося третьего измерения, он бесконечно расширил свой кругозор. Он увидел возможности жизни! Многое, очень многое могло бы случиться с миром, если бы отдельные события, казавшиеся в то время незначительными, не определили ту единственную точку на трехмерном графике, которой жизнь должна была достичь во времена существования Брэднера!

      Эти люди-растения, эти ящерицы, эта карфагенская цивилизация – все это могло бы быть! Они были вариантами того уравнения, которое постепенно но, неумолимо эволюционируя, превратилось в жизнь, какой она известна сегодня. В тот же миг Брэднер осознал, что каждая мелочь в прошлом и происходящая сейчас, должна была произойти в будущем, привнесла еще одну неизбежную цифру в уравнение существования. Если бы испанская армада не потерпела поражения, мир достиг бы той цивилизации, которую видел Брэднер. Если бы один крошечный камешек упал в пылающий кратер ныне потухшего вулкана в какой-нибудь смутный, забытый момент истории, вся жизнь, за исключением богарских скандинавов, была бы стерта с лица Земли.

      Случай, и только случай, определил, что жизнь должна выбрать одну из этих бесконечных возможностей! И эти фигуры не были фантазиями! Они были реальны – так же реальны, как та, другая жизнь в третьем измерении, которую Брэднер знал раньше. Они существовали на плоской поверхности двумерного состояния почти так же, как Старина Осторожность рассуждал, словно образ человека существует в отражающем стекле зеркала. Это было: оно! Они отражали жизнь такой, какой она могла бы быть, если бы система координат была иной!

      Странное волнение сотрясло расширенное «я» Брэднера. Дальше, дальше! До сих пор другое измерение было единственным измерением, ограниченным этой плоскостью возможностей! Переходим к одномерному состоянию, в котором есть только протяженность – и знание всего!

      Тело Брэднера не было таким, но сознание, которое управляло им, все еще ощущало прикосновение к креслу с его кнопками управления. Они тоже стали единым целым с плоскостью бесконечной широты, и мотивация полномочий Председателя была скорее мыслительным процессом, чем осязательным.

      Брэднер страстно, с нетерпением желал ощутить эту перемену – исчезновение измерения широты. На мгновение Брэднера словно подрезали. Это было так, как если бы его разрезало острой болью, превратив в изнуряюще тонкую линию, которая напрягалась и изо всех сил старалась сохранить свою индивидуальность. И снова этот высокий, пронзительный крик прозвучал в его ушах, это скрежещущее ощущение сжатия, затем внезапный, поющий звук, похожий на смех пламени, и яростное, быстрое – о, ослепительно быстрое! – освобождение.

      Ничего не было! Вокруг него царила необъятная, ноющая тишина, которая таилась в неописуемых глубинах. Исчезли цвета и движение. Свет, тепло и импульс были почти забыты, пространство, где он был разумом Брэднера. Он содрогнулся