Алый пион для Офелии. Катерина Райдер

обещаю, я всегда буду тебя защищать…

      Глава 2

      Ночи в Кронберге тихие – полагала Офелия, рассчитывая, наконец, выспаться. Однажды ей уже доводилось бывать здесь, но так давно, что воспоминания о поездке практически стёрлись из памяти. Отец не любил эти места и всякий раз, когда речь заходила о вилле, начинал нервничать. Офелия не знала причин его столь явной неприязни, а спрашивать не решалась, опасаясь разгневать. Пол и без того видел в каждом слове и действии дочери подвох. Он был до абсурда мнительным, помешанным на контроле, человеком. От того не позволял Офелии и шага ступить без разрешения, при этом практически не интересуясь делами и успехами дочери, что нередко её задевало. Ведь, в отличие от своих сверстников, она не помышляла о подростковых глупостях и была прилежна во всём.

      Нарушения сна изводили наследницу с раннего детства, и никакие ухищрения, будь то строгое соблюдение режима или приём лекарственных препаратов, не способствовали улучшению. Она часто просыпалась глубоко за полночь, а после не могла уснуть до утра, терзаемая необъяснимой тревогой. Лишь Адмон, знающий о проблемах сестры и искренне за неё беспокоившийся, мог унять мешающее сну смятение. Рядом с братом Офелия всегда чувствовала себя в безопасности.

      Стрелки часов сравнялись на цифре «три», когда за окном пронзительно закричала сова. Офелия испуганно распахнула глаза, теряясь в незнакомом пространстве. К счастью, быстро осознала, что находилась в загородной резиденции опекунов. Помогла бронзовая люстра, которую девушка долго рассматривала перед сном.

      Страх отступил. Ему на смену пришла горькая досада, нахлынувшая волной, смывшей надежду на то, что смена обстановки поможет избавиться от бессонницы.

      Адмона в комнате не оказалось, по-видимому, ушёл к себе, как только сестра заснула. Однако аромат его цветочного парфюма, с оттенками спелых яблок и изысканной кислинкой, всё ещё витал в воздухе.

      Офелия опечаленно вздохнула. День выдался трудный, ночь обещала поглотить последние силы, а утро внушало страх перед грядущим. Привычный уклад жизни рухнул, освободив подростков от затворничества, в котором они, следуя воле отца, провели большую часть отрочества и юности. И вроде бы славно – открывшиеся горизонты манили, будоражили воображение, но неизвестность пугала и весьма оправданно – цветы, выросшие в тепличных условиях, слишком уязвимы и зачастую не способны выжить в дикой среде.

      В ночную тишину вклинился до дрожи неприятный скрип. Офелия настороженно огляделась, но «накрутить» лишнего не успела – источник звука обнаружился быстро: внешняя створка деревянного окна была не заперта и слегка покачивалась на ветру. Странно, ведь перед сном Офелия проверяла – всё было надёжно заперто. Возможно, Адмон перед уходом счёл, что в комнате слишком душно?

      Выбравшись из-под одеяла, девушка направилась к окну, приподнялась на цыпочки, пытаясь дотянуться до щеколды, но вмиг позабыла о своём намерении, заметив мерцающий огонёк в оранжерее, будто кто-то бродил внутри с горящей свечой или неисправным фонариком. Опустившись