Космическая жатва: рождённые звёздами. Роман Анатольевич Задорожный

тихо засмеялся.

      – А ты был тем наивным юнцом, который верил, что может построить новый мир на Марсе. – Он посмотрел на Адама. – Я всегда удивлялся твоей способности видеть больше, чем было видно другим.

      – А я удивлялся твоей способности создавать то, во что никто не верил, – ответил Адам. – Это было твоё супероружие, Марк. Ты никогда не сдавался.

      – Или просто был упрямым, – с усмешкой заметил Марк. – Ты ведь тоже не отставал. Кто ещё мог убедить меня работать вместе с тобой? Мы тогда не ладили.

      – Ну, – сказал Адам, разведя руками, – это было только начало.

      – Только начало, – эхом повторил Марк, и его взгляд вновь устремился к Земле за окном.

      Иллюминатор отражал свет Земли и звёзд, словно напоминая о том, как далеко они зашли. Их разговор оборвался, но не закончился. На фоне тишины, что царила в каюте, на борту корабля всё ещё звучали команды экипажа и шаги инженеров. "Прометей"готовился к новому путешествию, а воспоминания друзей продолжали плестись в единую нить – историю их общей жизни и труда.

      Марк задумчиво наблюдал за своим отражением в тёмной поверхности панорамного окна. Земля под кораблём выглядела крошечной, почти игрушечной, излучая бледно-голубое сияние. Он поднёс чашку к губам и сделал глоток кофе. Горький, терпкий вкус словно возвращал его к реальности, помогая удержаться от излишней сентиментальности.

      – Ты уже обдумал свою речь? – спросил Адам, нарушив затянувшуюся тишину. Он сидел в соседнем кресле, лениво вертя в руках небольшую металлическую пластину – сувенир с первого запуска «Гелиоса».

      Марк не сразу ответил. Он поставил чашку на стол, склонив голову так, будто подбирал правильные слова.

      – Не совсем, – наконец признался он. – Не знаю, что сказать этим людям. У них впереди дорога, которую мы прошли лишь наполовину. Хочется вдохновить их, но…

      Адам улыбнулся, но улыбка эта была немного грустной.

      – Ты всегда был слишком серьёзен. Речь – это просто слова. Важнее то, что они видят перед собой: живую легенду, человека, который доказал, что невозможное – возможно.

      Марк усмехнулся и покачал головой.

      – Легенду, говоришь? Ты забываешь, сколько раз мы ошибались, сколько раз всё висело на волоске. Помнишь тот шторм? Если бы не ты…

      – Я помню, – перебил Адам. – Но ты всегда держался. Даже тогда, когда весь мир смотрел на нас, ожидая провала. Ты верил.

      Марк обернулся к нему, и в глазах его мелькнуло что-то тёплое, почти юношеское.

      – Мы верили. Вместе.

      На мгновение между ними снова повисла тишина, наполненная воспоминаниями. Потом Марк, словно что-то вспомнив, прищурился.

      – Ты до сих пор держишь эту пластину? Я думал, ты потерял её во время одного из переездов.

      Адам ухмыльнулся и подбросил пластину в воздух, ловко поймав её одной рукой.

      – Потерять такое? Никогда. Она мне напоминает о том, почему мы всё это начали. О нашей первой мечте.

      Марк кивнул, его взгляд смягчился.

      – Помню, как мы впервые заговорили о Марсе. Ты был совсем