Разбитый калейдоскоп. Современная версия «На дне». Владимир Козлов

Толька Бухара, который отслужил четыре года во флоте на Баренцевом море, всегда ему говорил, лучше кровь на губах, чем слёзы в глазах.

      – Негодяй, маленький паскудник, – донеслось до Павла – мы за кого боролись? – За кого кровь проливали? – Это был прокуренный голос однорукого историка. Он дал волю своим эмоциям, вспомнив Павлу и скворечник и штангу. Схватив единственной рукой за галстук Павла, он начал трясти его, как грушу, так, что пустой рукав, вылез из кармана пиджака начал описывать круговые движения вокруг историка.

      – Ты враг народа, ты замахнулся на колыбель революции. Ты белогвардеец, прикрывшийся пионерским галстуком. От тебя корниловщиной пахнет, – хрипел он. Снять немедленно надо с него пионерский галстук.

      Эти слова тогда больно задели Павла. Он схватился своими маленькими руками в руку историка и вонзил у всех на глазах свои острые зубы в единственную волосатую конечность Нестерова, от чего тот на весь зал матерно выругался, а потом заголосил, что есть силы, и отпустил галстук Павла.

      Павел оттолкнул его и бросился к дверям, но ему вход перегородила дородная учительница пения Рима Владимировна. В школе все её называли Зыкина. Она своим телом перекрыла двойные двери, сделав стойку футбольного вратаря. Павел мешкать не стал, он изловчился и бросился ей в ноги, пытаясь беспрепятственно проскользнуть между них, и у него бы получилось это, но ей на помощь подбежал завуч, схватив мальчика за ноги. Павел не видал, кто его взял за ноги и тащил назад в зал. Он брыкался, как мустанг и иногда его удары достигали цели. В пылу борьбы Павел схватился за накладной карман юбки певички и сам того, не ведая, дернул за него так, что он ей и карман порвал и содрал с неё юбку, заставив Риму показать всей школе огромные василькового цвета рейтузы – парашют.

      Стены школы задрожали от хохота, смеялись не только школьники, но и некоторые учителя. Рима Владимировна залилась от стыда краской, затем подобрала быстро юбку с пола и в развалку заспешила в учительскую. А юркий Павел, воспользовавшись секундным замешательством, вырвался из цепких тисков завуча, и рванул по лестнице на первый этаж. Выбежав раздетый на улицу, где лежал уже снег он, не глядя под ноги, запнулся об обрешётку, для чистки обуви и рыбкой съехал по лестнице парадного входа. Павел быстро поднялся и влетел на всех парусах опять в школу. Раздумывая куда можно спрятаться, он забежал в кружок духового оркестра. Там находился руководитель кружка его тёзка Павел Алексеевич Василенко и Стас Толчков. На свободном стуле около Стаса на газете лежала целая гора пирожков.

      Василенко прекрасно знал, что Паша отлично играет на трубе, и при каждой встрече старался его переманить с джаза к себе, обещав для него персонально приобрести настоящую помповую трубу чешского или немецкого производства. Но выдувать на демонстрациях марши и играть на смотрах художественной самодеятельности Ивана Сусанина Глинки, ему было не в радость.

      – Павел Алексеевич,