Кредо инквизитора II. Алексей Михайлович Рутенбург

все на одно лицо. Неплохая музыка, по крайней мере, не попса. Все столики заняты, достаточно темно и пахнет куревом, хотя в зале курить запрещено. Длинные проходы и в центре освобождена маленькая зона для танцевальной площадки.

      – Выпей чего-нибудь, я через минуту, – сказал мне Снегирь и удалился.

      Я сел за стойку и заказал стаканчик пива. Двое других инквизиторов остались со мной, но молчали, как рыбы, видать, боялись старшего. Я посмотрел на бармена: это был светлый парень, лет двадцати трёх с маленькой бородкой.

      – Браток, я закурю? – Сквозь шум докричался я до него.

      – Полтинник в стакан и кури на здоровье, – посмеялся он и продолжил своё волшебство.

      Справа от меня, возле кассового аппарата стоял картонный стакан с надписью «на чай», я положил туда пятьдесят рублей и закурил. Парень за стойкой щедро выделил мне пепельницу. Слушая музыку и втягивая табачный дым, я повернулся и увидел Дашу. Моё сердце замерло, как тысячи раз до этого, стало тяжело дышать. Она стояла в конце зала в мягком белом платье, прикусывала свою нижнюю губу и нежно руками ласкала свою таллию. Я смотрел, не моргая, и боялся оторваться. Меня затрясло. Она медленно и плавно танцевала под свою музыку, музыку небес, тянула ко мне свои руки и смеялась надо мной. Её блистательная улыбка осветила весь зал для меня. Я почувствовал, как глаза наполняют слёзы. Весь этот год она не покидает, весь год мучает. Кто она для меня – стыд или ангел-хранитель? Моя боль, моя смерть или мой спаситель?

      Сигарета в руке почти истлела, и уголёк обжег мне пальцы. Резко одёрнувшись, я прислонился губами к месту ожога, естественно, потеряв её из вида. Когда же снова посмотрел в конец зала, Даши не было, но оттуда тянуло холодом и нежным ароматом её духов…

      Я залпом выпил кружку пива и закурил новую сигарету. Через пару минут появился Снегирь и сказал, посмотрев на меня:

      – За дальним столиком, справа. Удачи тебе, – он махнул на выход и двое его подопечных уныло поплелись следом за ним.

      – Спасибо, – сказал я и начал вставать с длинного стула.

      – И Панк…, – вслед крикнул он.

      – Что? – Я обернулся.

      – Четыре часа! Это спасёт тебе жизнь, – громко и отчётливо сказал он, но я не понял, к чему это было сказано.

      Я пытался через дым и шум остановить его, но он со своими ручными мартышками удалился. Я вздохнул: «Что за четыре часа? Какие четыре часа? К чему вообще сказал?». Эх, делать нечего, я направился по указанному маршруту, к самому дальнему столику.

      ***

      За столиком сидело двое парней, мои ровесники. На столе стояли кружки с пивом, а сами они были заняты объеданием костей сушёной рыбы. Не дожидаясь приглашения, я присел.

      – Ты – Панк? – Сиплым голосом спросил парень, сидевший напротив меня.

      – Есть такое дело, – спокойно ответил я.

      – Если тебе чего перетереть надо, то это со мной. Зовут меня Бахром Леопольдович.

      – Да не валяй копыта, Баха, – с ухмылкой сказал ему второй.

      – Цыц, сявка. Мы тут за дела базарить будем, – заткнул его мой неприятный собеседник.

      Меня их жаргонный