Короткие рассказы. Дмитрий Евгеньевич Алябьев

рной. Считала копейки до пенсии, донашивала последнюю одежду, подозревала в дурных намерениях племянников, которым должна была отойти квартирка после ее смерти.

      И представьте, вдруг однажды утром из почтового ящика вместе с ворохом жалких рекламных листков ей в руки вываливается толстый конверт, украшенный иностранными золотыми гербами, с настоящими печатями из сургуча, которыми теперь даже бандероли на запечатывают. Поглядела госпожа Алекс изумленно на печати, а на них выдавлен вздыбленный единорог, крест и королевская корона. Забыла, что собиралась в магазин, купить пятьдесят грамм докторской колбаски для болонки. Пошаркала стоптанными ботами к себе обратно на третий этаж.

      Заперлась, разделась, понесла тяжелый золоченый конверт в комнату. И все с ахами, изумленными вздохами, рассуждениями, что, наверное, ошиблись адресом. А адрес-то тот самый, и фамилия ее, только вот откуда письмо, неразборчиво написано латиницей, но не по-немецки, это точно. Открыла конверт, развернула гербовый лист с водяными знаками – письмо по-русски. Стала читать над столом, сильно дрожа от волнения.

      Боже мой! Оказывается, какой-то иностранный принц из Кронбурга, о котором она даже никогда не слыхала, увидел ее однажды в киноленте и влюбился без памяти! Хотел жену и детей сразу бросить и ехать к ней, но не позволили. А теперь он король и свободный шестидесятитрехлетний вдовец в полном расцвете сил и мчится к ней на дипломатическом самолете со всей своей свитой и половиной королевского двора, чтобы пасть к ее ногам, просить руки, увезти в увитый плющем родовой замок, вокруг которого огромный розарий, трехсотлетний парк и все прочее.

      Тут видит госпожа Алекс, на полу лежит большая цветная фотография ее жениха, наверное из конверта выпала. Могучий, довольно свежий чернобородый король в военном мундире стоит на фоне знамен, горностаевая мантия спадает с золотого эполета, через грудь наискось – красная орденская лента вся в бриллиантовых звездах, а на густых волосах с легкой проседью – божишко ты мой! – золотая королевская корона! В руках он бережно держит портрет госпожи Алекс, уже в возрасте, и так, будто это и есть самое у него драгоценное. Да-да-да, вспоминает старушечка, верно, верно, снималась она когда-то в молодости в кино у одного распутного режиссера.

      И вдруг – звонок в дверь. Госпожа Алекс всегда подскакивала от своего резкого звонка. Села на стул, потому что ноги отказали после всей этой неожиданной кутерьмы. Позвонили второй раз. Пошаркала открывать, а сама думает, старая дура: "Лишь бы не пенсию принесли. Лишь бы еще какая-нибудь весточка от него".

      И точно! На темной заплеванной лестничной площадке стоят мужчины в черных фраках и белых жабо. Холодно в подъезде, но пальто где-то сняли, чтобы предстать перед ней в самом официальном виде. И у всех ордена, кресты, медали, но поплоше, чем у ее кавалера.

      Самый представительный выступил животом вперед, представился герцогом:

      – Мы к вам с важнейшим государственным поручением. Позвольте, сударыня, войти.

      Госпожа Алекс помчалась в комнату со всех ног, чтобы корки и блюдца убрать со стола. Злая болонка проснулась, растявкалась, но те даже не взглянули на нее, а прошествовали толпой по тесному коридору. В комнате выстроились в две шеренги по ранжиру: в центре специальный полномочный посол-герцог, он же канцлер, по бокам – генеральный консул и вице-консул. Три камергера королевского двора, не в мундирах, но при регалиях, один с седыми бакенбардами. За ними сопровождающие лица.

      Старушонка даже перепугалась, забилась за этажерку с пыльными безделушками.

      Канцлер раскрыл адрес алого бархата со свисающей печатью:

      – Мы присланы его величеством самодержавным королем Кронбурга, Верхней и Нижней Бомбардии, герцогом Голдштатским, престолохранителем Франции и прочих подвластных королевств и герцогств, дабы уведомить вас, что его величество прибудет сегодня вечером, дабы просить вашей драгоценной руки и в случае вашего милостивого согласия короновать вас на…

      Тут госпожа Алекс грохнулась в обморок от счастья, так как давление у нее после семидесяти пошаливало.

      Какая тут началась паника!

      – Как можно быть таким бесцеремонным! – кричали перепуганные камергеры на канцлера – Нам придется отвечать!

      Тот, отшвырнув свои ордена вместе с лентой, дрожа от страха и обливаясь потом, тянул госпожу Алекс под мышки к постели.

      – Немедленно поднимите ей ноги! – кричал присутствующий в посольстве лейб-медик.

      Консул перехватил за туловище, какой-то фельдмаршал поддержал за ноги. Госпожу Алекс водрузили на кровать с панцирной сеткой, подняли ноги в нитяных чулках, подсунули подушку.

      – В этой стране имеются квалифицированные врачи?! Соберите консилиум академиков! – вопили всполошенные камергеры – Вы понимаете, что с нами будет, если она скончается?!

      – Скорее сделайте что-нибудь!

      – Откройте окно! Воздуха!

      Фельдмаршал махал над лицом госпожи Алекс надушенным платком. Лейб-медик готовился к уколу.

      – Нашатырю!

      Госпожа Алекс вздрогнула