Хроники выживальщиков. Сережа Брейняшин

лишая возможности дышать.

      Откуда-то издалека доносились крики – то были голоса тех, кто ещё боролся за жизнь, отчаянно пытаясь избежать участи стать пищей для монстров. Время от времени раздавались одиночные выстрелы, как последние попытки сопротивления в этом кошмаре. В этом разрушенном мире не было ни места для сомнений, ни времени для жалости. Только шаги по обугленной земле и звуки, напоминающие о том, что борьба за выживание не прекращается, даже если город стал безмолвным свидетелем падения человечества.

      – У нас есть чистая вода? – сказала Ария.

      – Да, я бы тоже не отказалась от воды, – повторила Таня.

      – Лара, а ты хочешь пить? Ты какая-то молчаливая, все в порядке? – спросил я.

      – Да, я бы тоже не отказалась от воды, – сухо сказала Лара. – Мои мысли скомканы, я чувствую себя ужасно.

      – Мы все тоже, Лара, мы тоже. – Некоторое время мы продолжали смотреть на то, как город умирал, охваченный огнём и наполненный шёпотом смерти. Но среди этой разрухи, среди зловещих теней и диких языков пламени, ещё теплилась искра надежды, слабая, но всё же живая. Те, кто ещё дышал, кто ещё мог бороться, цеплялись за неё, словно за последнюю соломинку в этом океане ужаса и хаоса.

      – Видите тот двухэтажный дом?

      – Это тот, который в тридцати метрах от нас? – показала пальцем Ария.

      – Да, именно он. Давайте дойдём до него, чтобы быть в полной безопасности, а потом можем отправляться к оружейному магазину.

      Все согласились, и мы продолжили путь по развалившемуся городу. Подойдя к дому, мы начали осматриваться. Убедившись, что на улице никого нет, мы вошли на территорию двора. Дверь дома была закрыта, и окна тоже.

      – Тут кто-нибудь есть? – спросил я, аккуратно стуча в дверь прикладом пистолета. Ответа не последовало. Крепко навалившись на дверь, она с хрустом сломалась под весом. Гарри шлёпнулся на пол.

      – Аккуратнее, убьёшься ведь, – улыбнувшись, произнесла Таня.

      – Я аккуратен, я просто надеялся, что дверь будет крепче.

      – У настоящего американца есть два выбора: или бункер, или хлипкая белая дверь, которую ты только что разнес в щепки.

      Мы вошли на кухню в поисках воды. Я понимал, что наши запасы воды были ограничены, а черпать её из ближайшего водоёма – смертельно опасно. В этой беспощадной реальности кому-то из нас, возможно, предстояло умереть от жажды.

      Устроившись на потрёпанном диване, я медленно достал заветную бутылку воды. Её двухлитровое пластмассовое тело сверкало в тусклом свете, напоминая о драгоценности каждого глотка. Мы пили по очереди, жадно, но осторожно, стараясь не опустошить бутылку сразу. Когда все утолили жажду, ровно половина её содержимого всё ещё плескалась внутри, как немой символ нашей борьбы и надежды. И в этот момент, когда каждый капель становился ценным, казалось, что мы не просто пили воду, но и сами боролись за право на жизнь. В мире, где так мало оставалось простых радостей, каждая капля становилась сокровищем.

      – Никто