Эксперимент. Виктория Балашова

диване перед телевизором, Марк отчетливо вспомнил вкус потрясающего соуса. Можно было даже лапки не есть, а только слизывать с них соус. Рядом в корзинке лежали хрустящие ломти белого хлеба. На тарелочке – масло. Он намазал масло на теплый хлеб и передал Миранде. Камера сняла его руку и ее ладонь, на которую он положил намазанный маслом ломтик.

      Она поела и ушла в туалет. Каждый раз он надеялся, что еда останется у нее в желудке. Каждый раз она возвращалась с виноватым видом и говорила, что уж в следующий-то раз точно постарается все переварить.

      Миранда пьет воду. Обручальное колечко на левой руке чуть не сваливается с пальца – ее точного размера найти не удалось…

      На экране она даже более живая, чем была на самом деле. Или она все-таки старалась ради него? Марк снова поставил диск на начало. Лондон. Светит солнце. И Миранда заходит в кафе. Нет, пожалуй, в Швейцарии она выглядела лучше. Чуть более загорелой. Не такая бледная. Правильно он настоял на том, чтобы она бросила модельный бизнес.

      Худеть, правда, при этом не прекратила. Но она переехала к нему в Швейцарию, дышала свежим альпийским воздухом, много гуляла…

      Мало ела…

      Марк раз за разом мысленно возвращался к тем счастливым дням, что они успели провести вместе. Точнее, месяцам. Еще точнее – чуть меньше года. Одиннадцать месяцев и два дня. В нижнем углу экрана на последних кадрах стоит дата…

      После лягушек им приносят десерт. Клубника с огромной шапкой сливок, только что взбитых из свежайшего молока. Миранда ест сливки, медленно зачерпывая ложкой белую массу и также медленно отправляя ее в рот. Камера снимает Марка, который берет себе одну ягодку клубники.

      – И ты тоже ешь! – всегда настойчиво говорит ему Миранда. Как будто и у него проблемы. Он не очень любит сладкое, но берет себе десерт. Или ест из ее тарелки, когда десерт большой.

      Они много гуляют, потому что надо нагуливать аппетит. И потому что пахнет вокруг великолепно! Все в цвету. Запахи распустившихся цветов кружат голову. На экране – буйство красок.

      Марк закрывает ладонью глаза и снова начинает анализировать свои ошибки. Что он сделал не так. Где случился сбой. Впрочем, он знает. Знает, но пытается не думать об этом. Пытается не думать, но мысли гурьбой залезают, как непрошеные гости, к нему в голову и настойчиво напоминают о самом больном. Напоминают о том, в чем виноват именно он.

      Марк слышит смех людей и видит, как они выходят из ресторана. Миранда рядом с ним устало вздыхает. У нее все меньше сил на такие прогулки. Ей все чаще надо присесть по дороге на скамейку. Они сидят, а камера бесстрастно снимает все вокруг. Небо уже темное и, как камешками Сваровски, переливается звездами. На воде белеет одинокий лебедь. Его сородичи, наверное, спят, укрывшись тяжелым белоснежным крылом. Мимо проходит пожилая пара. Им под девяносто. Старенькие совсем. Они держатся за руки, и им наплевать на возраст. Когда-то мужчина и женщина решили, что будут вместе всегда. Решили и выполнили свое решение. Теперь, чуть прихрамывая, он поддерживает свою подругу и смотрит на нее молодым влюбленным взглядом. Она смеется…

      Миранда