Слуга демона. СанаА Бова

Слабый свет, исходящий от свечи на столе, дрожал, отбрасывая причудливые тени на стены, увешанные потрескавшимися досками.

      На кровати, покрытой потёртым шерстяным одеялом, сидели двое детей. Старшая девочка, Лия, выглядела сердитой, её лицо было жёстким, а глаза, большие и голубые, метали молнии. Её рыжие волосы, спутанные и неухоженные, спадали на плечи, словно огненные пряди, от которых исходило ощущение упрямства и скрытой ярости. Лия сидела, скрестив руки, стиснув губы так, что они стали белыми, её поза излучала решимость, граничащую с холодной жестокостью.

      Рядом с ней, ссутулившись, словно пытаясь стать меньше, сидел её младший брат Марек. Его маленькие плечи дрожали, а лицо было мокрым от слёз. В руках он крепко сжимал старую игрушку – деревянного солдатика с обломанной рукой. Солдатик, потемневший от времени, выглядел потерянным, как и сам Марек, его краска облупилась, а глаза, нарисованные чьей-то некогда заботливой рукой, будто потухли.

      – Ты глупый! – шипела Лия, её голос – низкий, с острыми, режущими нотами, словно хлестал по воздуху, оставляя за собой раны.

      Марек поднял на неё свои большие глаза, полные слёз. Его губы дрожали, он пытался сказать что-то, но слова застревали в горле.

      – Сколько раз я тебе говорила: не жалуйся маме! – продолжала Лия, резко взмахнув рукой, как будто отмахивалась от назойливой мухи.

      – Но я не хотел… – всхлипнул мальчик, его голос был тихим, почти жалобным. Он быстро утирал слёзы рукавом своей поношенной рубашки, оставляя на лице грязные разводы.

      Запахи в комнате казались плотными. Лёгкий аромат воска от свечи смешивался с горьковатым запахом печной золы и слабым, едва уловимым запахом стыда, который источал Марек, пряча глаза от сестры.

      Лия усмехнулась, её губы изогнулись в кривой линии, лишённой всякого тепла.

      – Тебе повезло, что папа нас не услышал! – сказала она, её голос стал резким, как удар плети. – А то получил бы ещё больше.

      Эти слова прозвучали, как кнут, бьющий по измученному сердцу мальчика. Марек сжался, прижав солдатика к груди, как будто тот мог защитить его от сестры и её слов.

      Запах страха стал острее, он проникал в каждую щель комнаты. Марек сидел тихо, боясь, что любое движение вызовет новый поток гнева со стороны Лии. Её слова висели в воздухе, тяжёлые и холодные, как зимний туман, лишённый всякой надежды.

      Но Лия не заботилась. Её глаза смотрели на брата с презрением, её движения были резкими и почти механическими, как у куклы, чьи нити дёргает жестокий кукловод. Она была упряма, холодна и эгоистична, и каждый её жест кричал об этом.

      Грила это чувствовала.

      Где-то снаружи, за стенами дома, воздух, казалось, застыл. Лёгкий запах сырой земли и старого снега прокрался внутрь, сквозь щели в окнах и дверях. В нём было что-то необычное – едва заметная, но пугающая нота железа, словно предвестие того, что должно было случиться.

      Грила стояла в тени, её жёлтые глаза светились, наблюдая за происходящим. Она видела всё – ссору, слёзы, жестокость. Но главное, она чувствовала запахи: