Дожить до рассвета. Милана Абрамович

вроде как узы создает на уровне струн. Ты так хотя бы к Хальпарену лично не обращалась?

      – Обращалась. Он меня не поправлял. С чего такое табу на обычное слово?

      – Ну ладно, – Рома замялся. – А про слова ты потом поймешь. Малая еще.

      – Нам бы уже выдвигаться потиху, – сказала самая старшая из девушек, помахав телефоном. – Кто куда вообще? По машинам, в смысле.

      – Петух, мы к тебе, – заявил Рома, проведя пальцем по комнате на слове "мы", отмечая людей. Катя, попав в его компанию, чуть выпрямилась.

      – Твой допотопный зверь ещё фурычит? – усмехнулся один из парней. – Смотри, чтоб доехали такой толпой.

      – Сказал водитель кобылы! – хмыкнул Петя. – Твоему хваленому Мустангу в полях наших только что пастись. Пошли! – позвал он и, хлопнув себя по коленям, встал.

      Места в Тате, как ласково называл ее хозяин, было не то чтобы мало, но явно недостаточно для семерых. Проблему решила Катя, которая, как следует попрепиравшись с Петей, скомандовала мне и ещё одной миниатюрной Сестре сесть на колени ребят постарше, а в случае непредвиденных ситуаций, нырять на пол. Пока мы играли в своеобразный тетрис, Рома на переднем сиденье мучился с радио. Наконец двери захлопнулись. Петя ухватился за руль, придирчиво оглянулся на нас:

      – Штраф делим как счёт, пополам, – предупредил тот. Отвернулся и добавил: – Срок в идеале тоже.

      Колонки перестали шипеть, музыка пролилась в салон, всплесками вылетая из открытых окон. Как бы ни старались свихнувшиеся китайские шпионы, но испортить нам настроение никак не могли. Солнце, кстати, если и вправду вставало сегодня не там, где надо, то садилось привычно на западе², просочившись в промежутки между розоватыми зданиями.

      Вскоре город остался в зеркалах заднего вида, а после и вовсе растворился в рапсовых полях. Несколько раз мы встречали вторую машину с остатками компании. И каждую такую встречу, я мысленно соревновалась с ними по скорости. Стоило бы попросить Петю вдавить педаль газа поглубже, но сквозь шум ветра, мотора и голосов слышно ничего не было, а подтянутся поближе – невозможно. И так каждая кочка норовила выкинуть меня в окно.

      Спустя ещё несколько песен, десяток полей и дюжину тракторов, впереди показалась деревня. Основная дорога уводила прочь от трассы, превращалась в две протоптанные борозды и поднималась на холм к лесу, где стоял наш пункт назначения – одинокий коттедж, огороженный металлическим забором. Мы проехали к нему, припарковались на поляне рядом с другими машинами и вывалились на волю.

      – А что с мелкой? – забеспокоился кто-то.

      – В мешок и за плечи, – ответила Катя, закатив глаза. – Ща, тут все продумано. Заюш, смотри, – обратилась она ко мне, – короче, мы сейчас все уходим на припудренную часть. Ты пока посиди тут где-нибудь, в машине. Как народ разогреется, кто-нибудь из наших за тобой заскочит, проведет. О’кей? Петь, оставь ей ключи.

      – Ага, чё ещё ей оставить? – возмутился тот. – Это, типа, не игрушки. Пусть на улице ждет, не помрёт. И вообще, знаете, чего скажу? Не пустит вас никто с участка. Типа,